Солнечный удар. Рассказы

Невероятно пронзительный и трогательный рассказ-воспоминание. Рассказ интересен не столько сюжетом, сколько эмоциями главной героини. Её переживаниями, тоской и общей меланхолией повествования.

Главная героиня вспоминает тот осенний день, когда её любимый уходил на войну. Как они прощались, как она не хотела жить без него.

Молодые люди тогда даже не подозревали, что видят друг друга в последний раз. Даже если мысли такие озвучены, в них человек отказывается верить до последнего.

Для героини тот осенний день был последним настоящим в её жизни, следующие годы воспринимались лишь сном. Это подчёркивается и тем, как описаны все дальнейшие события в жизни героини — они написаны большими абзацами, без разбивки. Подчёркивая, что они не имеют никакого смысла, никакого значения для самой героини. Просто перечисление, череда событий, которые не заслуживают, чтобы на них обратили внимание. Она ждала того воссоединения, о котором они договорились тридцать лет назад. И она хранила их всю жизнь.

Метафора с осенью очень красивая. Яркое и беззаботное лето закончилось. А впереди зима, холодная, лишённая красок, пустая. Как жизнь героини, которая вынуждена распродавать всё, что у неё имелось более-менее ценного. Потом скитания, жизнь в эмиграции. Поездки главной героини почти полностью повторяют маршрут самого Бунина.

В рассказе противопоставляется любовь и война, которая унесла много жизней, разделила и искалечила большое количество людей и судеб. А главную героиню — лишила смысла жизни.

Рассказ совсем небольшой, но умудряется глубоко проникнуть и задеть какие-то струны души, что ещё долго сидишь, закрыв книгу и пытаешься прочувствовать прочитанное снова и снова.

Не хочется думать, что жизнь главной героини оборвётся и на этом всё. Я верю, что две любящие души воссоединятся и будут “сидеть на облачке и, свесив ножки вниз, друг друга называть по имени”.

На страницах этого рассказа выставлена молодая девочка, поведение которой якобы свело ее в могилу и чей стиль жизни предлагается осудить. Мне сложно оценить это произведение в силу того, что о героине тут на самом деле рассказано крайне мало. Если отбросить поверхностную краткую зарисовку на тему "рано созрела, легкомысленно порхала и за это поплатилась", читатель не узнает ничего о том, как сложились так жизнь у героини, почему она была вот такой и действовала вот так. Беспечно, наивно ли она себя вела, можно порассуждать, конечно. Но суть в том, что в силу возраста у нее еще многое было за пределами понимания, и о себе, и о других, и о нормах в обществе. Горькое послевкусие от рассказа со сквозящим "допорхалась", когда по факту, взрослый мужик соблазнил 15-летнюю девчонку.

Любовь по убеждению Бунина, - некий высший, напряжённый момент бытия; подобно зарницам в ночи, она озаряет всю жизнь человека. Эта мысль особенно важна для Бунина с его повышенным, обострённым чувством жизни. Бунин пишет о любви как о высшем даре судьбы, - и чем прекраснее этот дар, тем он скоротечней. В рассказе "Солнечный удар", Бунин развивает свою философию любви. Если в произведениях, написанных до "Солнечного удара", любовь трагична именно тем, что она взаимна - и слишком прекрасна для того, чтобы продлиться. Здесь же разрыв отношений закономерен и неизбежен. Более того: оба любящих знают,что, продлись их встреча, соединись их жизни - и чудо, озарение "солнечный удар", поразивший их, уничтожится. Искусство Бунина здесь достигло колоссальных вершин, буквально физически ощущается как передаётся солнечный свет, по напряжённости чувств, насыщенности ярких красок, счастьем и болью любви, по своей жгучей жизненности.

"Чистый понедельник" - пожалуй наиболее светлый рассказ из сборника "Тёмные аллеи" Ивана Бунина. И связано это с тем, что в нём Иван Алексеевич обращается к теме для меня близкой. В центре "Чистого понедельника" лежит история сестры Марфо-Мариинской обители милосердия. Неприятие главной героиней рассказа всего мiрского отражается в её образе жизни:

"Похоже было на то, что ей ничто не нужно: ни цветы, ни книги, ни обеды, ни театры, ни ужины за городом...
на курсы ходила скромной курсисткой, завтракала за тридцать копеек в вегетарианской столовой на Арбате); и насколько я был склонен к болтливости, к простосердечной веселости, настолько она была чаще всего молчалива: все что-то думала, все как будто во что-то мысленно вникала; лежа на диване с книгой в руках, часто опускала ее и вопросительно глядела перед собой: я это видел, заезжая иногда к ней и днем, потому что каждый месяц она дня три-четыре совсем не выходила и не выезжала из дому, лежала и читала, заставляя и меня сесть в кресло возле дивана и молча читать..."

Героиня сознаёт своё духовное устроение, свою надмiрность и выражает противление институту брака:

" Вскоре после нашего сближения она сказала мне, когда я заговорил о браке:
— Нет, в жены я не гожусь. Не гожусь, не гожусь..."

Рассказчик поначалу не придаёт этому особого значения, полагая что со временем героиня изменит своё решение:

"Это меня не обезнадежило. «Там видно будет!» — сказал я себе в надежде на перемену ее решения со временем и больше не заговаривал о браке..."

Главный герой ещё не осознаёт глубинные причины этого отказа. Для него до поры, до времени кажется диковинкой её религиозность. Прозрение приходит слишком поздно, когда героиня уже твёрдо уверовала в своё предназначение и готова покинуть мiр:

"Ох, уйду я куда-нибудь в монастырь, в какой-нибудь самый глухой, вологодский, вятский!... "

"Уже давно стемнело, розовели за деревьями в инее освещенные окна...
— Тут есть еще Марфо-Мариинская обитель, — сказала она..."

Но это решение приходит к героине неспроста. Неспроста вводит Иван Бунин в ткань повествования и Марфо-Мариинскую обитель милосердия, и великую княгиню Елизавету Фёдоровну Гессен-Дармштадтскую, основательницу этой обители:

"На Ордынке я остановил извозчика у ворот Марфо-Мариинской обители: там во дворе чернели кареты, видны были раскрытые двери небольшой освещенной церкви, из дверей горестно и умиленно неслось пение девичьего хора. Мне почему-то захотелось непременно войти туда. Дворник у ворот загородил мне дорогу, прося мягко, умоляюще:
— Нельзя, господин, нельзя!
— Как нельзя? В церковь нельзя?
— Можно, господин, конечно, можно, только прошу вас за ради бога, не ходите, там сичас великая княгиня Ельзавет Федровна и великий князь Митрий Палыч..."

Пожалуй, ни в одном другом своём рассказе Бунин так подробно не описывал Москву "духоносную". Тут и храм Христа Спасителя, и Новодевичий монастырь, и собор Василия Блаженного, и Марфо-Мариинская обитель милосердия и др. Для усиления эффекта автор вводит в свой рассказ также колокольные звоны, церковное пение:

"— Как хорошо. И вот только в каких-нибудь северных монастырях осталась теперь эта Русь. Да еще в церковных песнопениях. Недавно я ходила в Зачатьевский монастырь — вы представить себе не можете, до чего дивно поют там стихиры! А в Чудовом еще лучше. Я прошлый год все ходила туда на Страстной. Ах, как было хорошо! Везде лужи, воздух уж мягкий, на душе как-то нежно, грустно и все время это чувство родины, ее старины... Все двери в соборе открыты, весь день входит и выходит простой народ, весь день службы... "

И мощным диссонансом этому духовному великолепию выступает сцена "капустника" во МХАТе. Сцена весьма хороша, тут и Станиславский с Москвиным, и Сулержицкий и Качалов:

"на большого Станиславского с белыми волосами и черными бровями и плотного Москвина в пенсне на корытообразном лице, — оба с нарочитой серьезностью и старательностью, падая назад, выделывали под хохот публики отчаянный канкан...
"скользя, подлетел маленький, вечно куда-то спешащий и смеющийся Сулержицкий, изогнулся, изображая гостинодворскую галантность, поспешно пробормотал:
— Дозвольте пригласить на полечку Транблан..."
К нам подошел с бокалом в руке, бледный от хмеля, с крупным потом на лбу, на который свисал клок его белорусских волос, Качалов, поднял бокал и, с деланной мрачной жадностью глядя на нее, сказал своим низким актерским голосом:
— Царь-девица, Шамаханская царица, твое здоровье!.."

Именно посещение героиней этого "капустника" и явилось катализатором её решения покинуть мiр и уйти в Марфо-Мариинскую обитель милосердия. Именно там, по прошествии времени её и встречает главный герой:

"Но только я вошел во двор, как из церкви показались несомые на руках иконы, хоругви, за ними, вся в белом, длинном, тонколикая, в белом обрусе с нашитым на него золотым крестом на лбу, высокая, медленно, истово идущая с опущенными глазами, с большой свечой в руке, великая княгиня; а за нею тянулась такая же белая вереница поющих, с огоньками свечек у лиц, инокинь или сестер, — уж не знаю, кто были они и куда шли. Я почему-то очень внимательно смотрел на них. И вот одна из идущих посередине вдруг подняла голову, крытую белым платом, загородив свечку рукой, устремила взгляд темных глаз в темноту, будто как раз на меня... Что она могла видеть в темноте, как могла она почувствовать мое присутствие? Я повернулся и тихо вышел из ворот..."

Удивительно, но этот прекрасный рассказ Иван Алексеевич написал в 1944 году 12 мая. Вместе с тем в нём очень сильно ощущается бунинская ностальгия по утраченной Руси...

Рассказ о нравах царивших в России, которую мы потеряли, начинается, как святочная история. Долгое вступление настраивает на нужный лад. Просторный деревенский дом с низкими потолками и большими комнатами начищен до блеска и замер в благоговении в ожидании главного зимнего праздника всех православных христиан - Рождества Христова. В красных углах каждой комнаты перед иконами горят свечи и лампады. Все домочадцы спят и только маленькая сухонькая странница Машенька, гостившая в ту пору в усадьбе, бесшумно ходит из комнаты в комнату, крестится, кланяется иконам и читает молитвы. За этим занятием застает ее молодой господин, которому в ту пору не спалось. Удивило его то, что кроме знакомых псалмов она упоминает еще некого господнева волка и просит того молить царицу небесную. Заинтересовавшись такой невидалью, хозяин просит поведать странницу о неслыханном им до той поры святом - волке господнем и откуда ей о нем стало известно. В своей простоте Машенька отвечает, что раз в церкви написан, стало быть такой святой существует, а его изображение, с золотым сиянием вокруг головы, видела она своими глазами. И рассказала она о предании, существовавшем в семье мужа ее хозяйки. Машенька, тогда была крепостной девушкой, и поехали они в далекую деревню, навестить старый заброшенный дом, принадлежащий князю, дедово наследие.

История жуткая, какие любили рассказывать в старину. Язык Бунина всегда точен и живописен, и по этому, ему отлично удается парой предложений задать нужный настрой.

В те времена, сидел в Крутых Горках князь, прогневивший царицу, и не имевший права никуда из своего имения выезжать. От безделья в заточении князь маялся и чтобы как-то себя развлечь, полюбил рабам своим казни устраивать. И не было в округе ни одной девицы, которую он бы не испортил. До того распоясался, что польстился на молодую супругу своего сына, с которой тот приехал из Петербурга на поклон отцу. Сын о том проведал, супругу в охапку и бежать из отчего дома. Да только и старик не промах - организовал погоню и преследовал молодых.

И уже было поймал, когда откуда ни возьмись выпрыгнул на него огромный волк и задрал. Только и успел князь, что покаяться да приказать написать волка в церкви над своей могилой, в назидание потомкам. Так волк и стал святым.

И в самом деле этот маленький рассказ Бунина очень напоминает недавно прочитанную мной чеховскую "Даму с собачкой". Солнечно-любовный удар на курорте закончился для обоих мужчин двух разных рассказов душевными осложнениями, образовавшими любовную петлю. У Чехова более очевидно, потому что показаны дальнейшие отношения курортных любовников. А здесь... Финал открыт, рассказ крайне мал, но вот эти мысли и ощущения поручика обещают подобное повторение и неожиданные перемены в душе мужчины :

"Чувство только что испытанных наслаждений всей ее женской прелестью было еще живо в нем необыкновенно, но теперь главным было все-таки это второе, совсем новое чувство — то странное, непонятное чувство, которого совсем не было, пока они были вместе, которого он даже предположить в себе не мог, затевая вчера это, как он думал, только забавное знакомство, и о котором уже нельзя было сказать ей теперь!"

Здесь каждый читатель волен, конечно, думать всё, что угодно его душе. Кто-то сочтёт это мимолетной связью, ошибочно принятой за серьёзное чувство. Кто-то, как и я, всё-таки обратит внимание на только что приведенную мною цитату, которую опять таки можно по-разному трактовать, ведь каждый в прочитанном всегда видит своё. Но меня особенно тронуло самое последнее предложение рассказа:

"Поручик сидел под навесом на палубе, чувствуя себя постаревшим на десять лет."

Как чутко и верно подмечено - постарел... Некое предчувствие несчастной любви, которая будет теперь "сосать кровь" из человека, потому что она запретная и недоступная, даже если будет разделённой. Зря считают, что любовь - сама по себе уже счастье, даже если и не свободная. Я про настоящую любовь, разумеется, а не про интрижку или мимолётную влюблённость, которая дарит людям гормональный и эмоциональный подъём, украшая серые будни. Настоящая - она изнуряющая, как зубная боль, с небольшими передышками во время тайных свиданий, она медленно выжигает человека изнутри, как тлеющий фитиль свечу. Она хочет взять своё и в нужной ей мере, а поэтому её жертва, словно заблудившийся путник в жаркой пустыни с постоянным и мучительным чувством жажды. И да, от неё можно постареть, верно заметил Бунин. Именно эти слова и наводят меня на мысль, что отныне у главного героя всё пойдёт не так, как раньше...

Как всё-таки неизведана и необъяснима человеческая природа влечения одного к другому...
Она бедна, наивна, простодушна и как-то болезненно откровенна до беззащитности. Может именно этим и влечёт прославившегося, хорошо одетого писателя красивой наружности?

Она отдаётся и покоряется, он принимает и вкушает, чтобы потом всегда помнить. Что ж, пусть так и будет, если этого хотят оба...

Рассказ «Лёгкое дыхание» был написан Буниным за короткий срок в 1916 году по просьбе издателя одной московской газеты. Константин Паустовский восторгался этим произведением, перечитывал его много раз.
Завязке предшествует описание могилы Оли Мещерской – главной героини рассказа, юной прекрасной гимназистки, чья жизнь напоминает яркую вспышку молнии на мрачном небе. Мы узнаём об игривой, открытой и легкомысленной девочке, в некотором роде влюбляясь в её образ.
Это один из самых эротических рассказов Бунина, хотя тут нет подробных и неприличных описаний прелюдий и постельных сцен. Я хотела бы сказать, что это рассказ о любви, но не могу, потому что он о растлении юной девушки взрослым мужчиной, о животном безудержном инстинкте, который ломает жизнь. Я считаю, что Алексей Михайлович сломал Оле жизнь, а её чрезмерная доверчивость и открытость в буквальном смысле умертвила её. Мне кажется, если бы главная героиня осталась жива, то её ждало яркое будущее. Возможно, она стала бы известной актрисой или певицей с толпой поклонников, одаривающих её миллионами алых роз, но судьба распорядилась иначе.
Автору веришь без оглядки, за героиню переживаешь как за живого человека и хочется отвести от неё удар судьбы, но это невозможно. Рок непоколебим в своём исполнении.

Ставшее уже крылатым выражение — как бунинский солнечный удар, полное изящества и таинственности. Нечто такое, что бьёт словно наотмашь, не даёт покоя сердцу и будоражит душу и мысли. Бунин, как никто, умеет писать о любви, но любовь эта в большинстве случаев всегда несчастна. Возникая словно яркая вспышка, как некий внезапный удар, она и проходит так же неожиданно и сразу. И в этом есть тоже своего рода очарование. Пусть даже это вызывает грусть, но она всё равно какая-то светлая. Не оставляет Бунин в душе своего читателя тяжёлых и грустных мыслей, не заставляет сердце сильно впадать в переживания.

История повторяется снова: мимолетная встреча, совершенная случайность, яркая страсть, затмившая разум, то, во что не может поверить и принять разум. Они встретились на пароходе, сошли вместе на берег, провели одну ночь, и «маленькая безымянная женщина, так и не сказавшая своего имени, шутя называвшая себя прекрасной незнакомкой» исчезла, растаяв без следа. Не назвав даже своего имени, она уехала утренним пароходом домой, к мужу и дочке. А он остался в этом номере — свидетеле внезапной страсти, и разум его сходил с ума от неожиданно свалившейся на его голову любви.

Что делать? Как успокоить разум, когда хочется бежать вслед за этой «нелепой женщиной»? Можно отправить телеграмму... но адреса нет... нет даже имени... Мучения раздирают душу, голова горит, словно получила самый настоящий солнечный удар, всё плывёт... Надо переждать день, а дальше уехать из этого уездного города, от этого номера, от своих мыслей, от воспоминаний о ней...

Ох, Иван Алексеевич умел закрутить на десяток страниц историю, которая подходит для больших романов. В таком сравнительно небольшом количестве символов выразить столько, что не под силу некоторым многотомникам. И миллионы читателей с восторгом читали и будут читать то, как Бунин говорит о любви. Пусть даже эта любовь не имеет счастливого конца, но как многим после прочтения захотелось почувствовать на себе этот, пусть непродолжительный, но такой «страшный солнечный удар» - это большое счастье, эту большую любовь...