Черный обелиск

- Встать! - раздается тогда со всех сторон, ибо при исполнении национального гимна полагается встать, особенно после того, как под его звуки были убиты два миллиона немцев, мы проиграли войну и получили инфляцию.

Всегда прав тот, кто лежит с женщиной в постели.

- Достаточно, и я подозреваю, что они представляют  собой самую терпимую часть христианства. А все, чему до сих пор меня научила жизнь, - это ценитьте терпимость.
- Терпимость… - подхватывает Бодендик.
- Терпимость, - повторяю Я. - Бережное отношение к другому. Понимание другого. Пусть каждый живет по-своему. Но терпимость в нашем возлюбленном отечестве звучит как слово на незнакомом языке.
- Короче говоря, анархия, - отвечает Бодендик вполголоса и вдруг очень резко.

«Я где-то читал, что все люди братья. Вот это действительно «чудно́», когда посмотришь на этот мир!»

«…прощать — значит принимать другого таким, как он есть, не требуя покаяния, рабской преданности и покорности в обмен на «ego te absolvo» [Отпускаю тебе грехи твои]».

«Многие люди добры и приветливы лишь, пока им плохо, и становятся невыносимыми, как только судьба проявляет к ним благосклонность».

«То, что недоступно, всегда привлекательней того, что имеешь! В этом и заключается романтика и идиотизм человеческой жизни!»

«Странно, но факт: если бы «скорбящие родственники и близкие» заботились о своих мертвецах при жизни больше, чем когда те переходят в мир иной, «безвременно ушедшие» наверняка с удовольствием отказались бы от самых роскошных мавзолеев. Но так уж устроен человек: он ценит только то, чего у него нет».

Когда люди лежат рядом - всё равно о чем говорить. Говоришь то, что приходит в голову.

С каждым прожитым днём наша жизнь становится на день короче. Мы проживаем капитал, а не проценты. Доллар поднимается каждый день, но каждую ночь курс твоей жизни на один день падает.