Ваша оценкаЦитаты
Аноним9 апреля 2009 г.Как бы ни было неправдоподобно любое утверждение, если только на нем решительно настаивать, оно всегда оставит известный след.
6195- Аноним17 мая 2022 г.
— Не надо было допускать побоища. Почему вы не объявили забастовку? Почему не запретили своим прихожанам участвовать в войне? Вот в чем был ваш долг! Но, видно, времена мучеников миновали!
562 - Аноним15 мая 2022 г.
— Я знаю тысячи очень верующих католиков, которые лежат не в освященной земле.
Она быстро повертывается ко мне.
— А где же?
— На полях сражений в России и во Франции. Там все лежат вместе, в братских могилах — католики, евреи, протестанты, и я не думаю, чтобы Господь Бог на это обижался.544 
Аноним1 декабря 2020 г.Но, видно, так уж повелось на свете: когда мы действительно что-то начнём понимать, мы уже слишком стары, чтобы приложить это к жизни, так оно и идёт - волна за волной, поколение за поколением, и ни одно не в состоянии хоть чему-нибудь научиться у другого.
534
Аноним12 мая 2018 г.Десять лет назад я бы никогда не поверил, что буду пить вино со своим духовником; но я бы тогда тоже ни за что не поверил, что буду убивать людей и меня за это не только не повесят, но наградят орденом, - и все-таки это случилось.
5181
Аноним24 мая 2016 г.Ты подходишь к любви, точно вооружённый шпагой студент-корпорант, который воображает, будто любовь - это дуэль, а не танец.
5160- Аноним21 мая 2016 г.
Наша беда в том, что нет в нас ни настоящей глупости, ни истинной разумности. А вечно - наполовину сидим: как обезьяны, между двумя ветками.
5158 
Аноним23 сентября 2014 г.Читать далееВолькенштейн в полной форме кайзеровского времени. Это, правда, запрещено, но кто может помешать ему? Странная перемена, начавшаяся вскоре после перемирия, продолжается. Война, которую почти все солдаты в 1918 году ненавидели, для тех, кто благополучно уцелел, постепенно превратилась в величайшее событие их жизни. Они вернулись к повседневному существованию, которое казалось им, когда они еще лежали в окопах и проклинали войну, каким то раем. Теперь опять наступили будни с их заботами и неприятностями, а война вспоминается как что то смутное, далекое, отжитое, и поэтому, помимо их воли и почти без их участия, она выглядит совсем иначе, она подкрашена и подменена. Массовое убийство предстало как приключение, из которого удалось выйти невредимым. Бедствия забыты, горе просветлено, и смерть, которая тебя пощадила, стала такой, какой она почти всегда бывает в жизни, – чем то отвлеченным, уже нереальным. Она – реальность, только когда поражает кого то совсем рядом или тянется к нам самим. Союз ветеранов под командой Волькенштейна, дефилирующий сейчас мимо памятника, был в 1918 году пацифистским; сейчас у него уже резко выраженная националистическая окраска. Воспоминания о войне и чувство боевого товарищества, жившие почти в каждом из его членов, Волькенштейн ловко подменил гордостью за войну. Тот, кто лишен национального чувства, чернит память павших героев, этих бедных обманутых павших героев, которые охотно бы еще пожили на свете. И с каким удовольствием они сбросили бы Волькенштейна с помоста, откуда тот как раз произносил речь, если бы только были в состоянии это сделать. Но они беззащитны, они – собственность нескольких тысяч таких вот волькенштейнов, которые используют их для своих корыстных целей. И прикрывают эти цели словами о любви к отечеству и о национальном чувстве. Любовь к отечеству! Для Волькенштейна это означает снова надеть мундир, получить чин полковника и снова посылать людей на убой.
5202
