Процесс. Замок. Превращение. В исправительной колонии

Хотя наши власти – чтобы избежать лишних разговоров, для простоты – и берут кое-какие взятки, но добиться этим ничего нельзя.

Силы человеческие не беспредельны, кто же виноват, что именно этот предел и еще какое-то значение имеет.

Ты попала под власть наваждения, будто эти мгновенные видения прошлого, призраки, былые воспоминания, эта, в сущности, ушедшая, все более безвозвратно уходящая былая жизнь - на самом деле твоя нынешняя, взаправдашняя явь.

- Это Правосудие, - объяснил наконец художник.

• Да, теперь узнаю, - сказал К. - Вот повязка на глазах, а вот и чаши весов. Но, по-моему, у нее крылышки на пятках, и она как будто бежит!
• Да, сказал художник, - я ее написал такой по заказу. Собственно говоря, это богиня правосудия и богиня победы в едином лице.
• Не очень-то правильное сочетание, - сказал К. с улыбкой.
• Ведь богиня правосудия должна стоять на месте, иначе весы придут в колебание, а тогда справедливый приговор невозможен.

...перед сном еще подумал о своем поведении и остался собой доволен, хотя с удивлением почувствовал, что доволен не вполне.

Нет, лучше дождаться развязки – она должна прийти сама собой, в естественном ходе вещей.

Серьёзная, молчаливая любовь связывала этих двоих.

- Очень уж вы осторожны, - сказал К. - Хорошо, я вам сообщу тайну, которая вас успокоит окончательно. В чём же вы неверны адвокату?

• У меня, - робко начал коммерсант таким тоном, словно сознавался в какой-то низости, - у меня кроме него есть и ещё адвокаты.

От этого раннего вставания, – подумал он, – можно совсем обезуметь. Человек должен высыпаться.

Но высокая пустая комната, в которой он вынужден был плашмя лежать на полу, пугала его, хотя причины своего страха он не понимал, ведь он жил в этой комнате вот уже пять лет, и, повернувшись почти безотчетно, он не без стыда поспешил уползти под диван, где, несмотря на то, что спину ему немного прижало, а голову уже нельзя было поднять, он сразу же почувствовал себя очень уютно и пожалел только, что туловище его слишком широко, чтобы поместиться целиком под диваном.