Наш девятнадцатый век. В двух томах. Том 1

Но женщина бывает сострадательна, нежна, честна, справедлива только с тем, кого любит, и безжалостна ко всему прочему. У злодея под ножом скорее допросишься пощады, нежели у женщины, когда ей нужно закрыть свою любовь и тайну.

- Настанет миг блаженства, надо взять увеличительное стекло, да и рассматривать...

• Нет, уменьшительное, чтоб с радости не одуреть вдруг, не вешаться всем на шею.
• Или придёт минута грусти, - продолжал Александр, - так её рассматривать в уменьшительное стекло?
• Нет, грусть в увеличительное: легче перенесть, когда вообразишь неприятность вдвое больше, нежели она есть.

...Да и самый анекдот?.. Можно ли ему верить?.. Нет! расчет, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой капитал и доставит мне покой и независимость!

… Сердце людское только, кажется, и живёт противоречиями: не будь их, и его как будто нет в груди.

— Дядюшка! Вы подслушивали нас! — вскричал вне себя Александр.
— Да, я там за кустом сидел. Мне ведь только и дела, что за тобой бегать да подслушивать всякий вздор.

Сделал ошибку - не надо терять хладнокровия, надо уметь выпутаться.

...но ведь самолюбие само по себе только форма; все будет зависеть от материала, который вольешь в нее.

"Уменье жить" ставят в великую заслугу друг другу, то есть "казаться", с правом в действительности "не быть" тем, чем надо быть. А уменьем жить называют уменье - ладить со всеми, чтоб хорошо и другим, и самому себе, уметь таить дурное и выставлять, что годится - то есть приводить в данный момент нужные для этого свойства в движение, как трогать клавиши, большею частию не обладая самой музыкой.

И умные женщины любят, когда для них делают глупости, особенно дорогие. Только они любят большею частью при этом не того, кто их делает, а другого...

– Видишь ли? – продолжал дядя, – там Софья, тут Надежда, в другом месте Марья. Сердце – преглубокий колодезь: долго не дощупаешься дна. Оно любит до старости…