Записки из Мертвого дома. Рассказы

Высшая и самая резкая характеристическая черта нашего народа - это чувство справедливости и жажда ее. Петушиной же замашки быть впереди во всех местах и во что бы то ни стало, стоит ли, нет ли того человек, - этого в народе нет. Стоит только снять наружную, наносную кору и посмотреть на самое зерно повнимательнее, поближе, без предрассудков - и иной увидит в народе такие вещи, о которых и не предугадывал.

Не увидит взор мой той страны,
‎В которой я рожден;
Терпеть мученья без вины
‎Навек я осужден.
На кровле филин прокричит,
‎Раздастся по лесам,
Заноет сердце, загрустит,
‎Меня не будет там.

Одним словом, это были дети, вполне дети, несмотря на то, что иным их этих детей было по сороку лет.

Эти бездарные исполнители закона решительно не понимают, да и не в состоянии понять, что одно буквальное исполнение его, без смысла, без понимания духа его, прямо ведет к беспорядкам, да и никогда к другому не приводило. «В законах сказано, чего же больше?» – говорят они и искренно удивляются, что от них еще требуют, впридачу к законам, здравого рассудка и трезвой головы.

Нет ничего труднее, как войти к народу в доверенность (и особенно к такому народу) и заслужить его любовь.

Впоследствии я понял, что, кроме лишения свободы, кроме вынужденной работы, в каторжной жизни есть еще одна мука, чуть ли не сильнейшая, чем все другие. Это: вынужденное общее сожительство.

Конечно, остроги и система насильных работ не исправляют преступника; они только его наказывают и обеспечивают общество от дальнейших покушений злодея на его спокойствие. В преступнике же острог и самая усиленная каторжная работа развивают только ненависть, жажду запрещенных наслаждений и страшное легкомыслие.

Ругательство возведено было у них в науку; старались взять не столько обидным словом, сколько обидным смыслом, духом, идеей – а это утонченнее, ядовитее.

Давно ожидаемый праздник прошёл. Завтра опять будни, опять на работу...