Кнут Гамсун. Избранные произведения в двух томах. Том 1

– Ну вот, остановимся здесь, – сказал я с деланной решимостью. – А если войти и попросить кусок хлеба? – Эта мысль была мимолетна, она вспыхнула, как искорка; в действительности я этого не думал. – Тьфу! – прошептал я, покачал головой и пошел дальше, смеясь над самим собой. Я отлично знал, как бесполезно было заходить в лавку с этой просьбой.

– Стыд и срам! – громко сказал я. – Неужели тебе могло прийти в голову просить у этого человека крону и ставить его в неловкое положение? – И я стал строго выговаривать себе за свое бесстыдство. – Право, в жизни не слыхивал ничего гнуснее! – сказал я. – Набрасываться на человека, норовить чуть ли не выцарапать ему глаза только потому, что тебе, презренному псу, нужна крона! Убирайся отсюда. Живо! Живо, дурак! Вот я тебе покажу!

«Это слабость! – строго говорю я себе и, сжав кулаки, повторяю: – Слабость». И я принялся смеяться над этими нелепыми чувствами, я нарочно издевался над собой; я произносил твердые и здравые слова, крепко жмурился, чтобы прогнать слезы.

- Вам нравится Толстой? - спросила она.

• Мне нравится не Толстой, - быстро ответил он, бросаясь на новую тему, - а "Анна Каренина" и "Война и мир", и...

Мысль о боге снова начала меня одолевать. Я находил, что с его стороны в высшей степени непростительно вмешиваться всякий раз, как я пытался найти работу, и расстраивать все дело, хотя я просил лишь хлеба насущного.

Послушайте, по каким побуждениям мы отдаем крону? По доброте душевной или из желания сделать хороший, нравственный поступок?

На востоке и на западе, у себя на родине и за границей, он повсюду встречал одних и тех же людей; все так пошло, так ложно, так коварно, начиная с нищего, носящего здоровую руку на повязке, и кончая голубым небом, представляющим собой лишь озон.

Куда ни глянь - нигде ничего не увидишь, кроме вшей, лежалого сыра и катехизиса Лютера.

Знаете ли вы, кто такой великий поэт? Да, великий поэт - это человек, который потерял стыд, который просто не знает стыда. У всех других глупцов бывают в жизни моменты, когда они все же краснеют, оставшись наедине с собой, но с великими поэтами такого не случается никогда.