Собрание сочинений в шести томах. Том 1. Последний день приговоренного к смерти. Собор Парижской Богоматери

Давно у меня не было такого, чтобы после прочтения художественного произведения мне не хотелось брать в руки другую книгу. "Собор парижской Богоматери" полностью отвлек меня от внешнего мира и заставил забыть, что есть и другие не менее увлекательные и восхитительные творения.
Еще одно чудо искусства. И ведь правда: эта книга - это и книга, и симфония, и спектакль, и памятник одновременно. Моя душа билась в конвульсиях эстетической передозировки, мое сердце плакало каплями крови. Как можно равнодушно читать описания Собора, Парижа, его жестокости и бедности? Я не понимаю людей, которые не видят в этом красоты и читают вскользь, следя только за сюжетом. Сюжет....сюжет... да какой к черту сюжет! Есть только три человека, каждый со своим горем. И есть общество, которое их не любит. Есть Париж, который переживает не самое лучшее время, а именно смену эпох. Жестоко и столкновение двух духовных сил - зодчества и книгопечатания, воистину "библии каменной и библии бумажной".
А персонажи, такие разные, но каждый так значим и занимает особое место в сердце.
Называйте меня попсовой обывательницей, но как и любой человек в романе, к образу Квазимодо я испытывала долю отвращения и какого-то странного сочетания страха и жалости. Лицо горбуна, выражающее смесь злобы, изумления и грусти, не давало мне разглядеть, ЧТО же творилось у него на душе. А оценивание человека так устроено, да – не видно души, да еще и с такой рожей, тогда не надейся на симпатию. И даже искренняя любовь к Эсмеральде, не требующая ничего взамен, так же как и саму Эсмеральду, не смогла заставить полюбить этого уродца. На некоторых моментах я испытывала презренную разновидность жалости – мне хотелось освободить Квазимодо, как старую больную собаку, которую убивают, чтобы та не мучилась. Да и само чувство жалости очень жестоко по отношению к человеку.
Персонаж, за которого я действительно переживала – это Клод Фролло. Да, да. Знаю, что это очередной герой-идеалист, презирающий жалких людишек и ищущий свое жизненное предназначение. Падка я на таких персонажей. Но как можно не скорбеть, когда ты видишь, как этот человек, испытав страсть к цыганке, впустив в сердце «греховный огонь», разочаровывается в науке, в своей вере, в своих идеалах. Внутренняя борьба Фролло, свидетелем которой я стала, не позволила назвать его чудовищем. Ведь он тоже любил Эсмеральду. По-настоящему любил. Просто любовь эта была извращенная, грязная, искаженная. Ну а как еще могут любить умные люди?
Эсмеральда сначала показалась мне наивной глупой дурочкой, которая в выборе мужчин на первое место ставит внешность и физическую силу, не замечая его отношения к другим людям. А потом я поняла, что она всего лишь молодая девушка, ей 16 лет и она мечтает о рыцаре на белом коне, который спасет ее от рук негодяев, она хочет найти свою мать, чьей лаской была обделена, боится боли, как мы видим в главе с пыткой. Она чиста и целомудренна. И к сожалению, слепа.
Ну и конечно же у романа есть еще один незримый, но не уступающий по значению персонаж. Это сам Собор. Это великое творение человека и народа, и в то же время эпицентр разворачивающихся в сюжете страстей. Бродя по его коридорам, я будто слышала его дыхание, слышала, как бился его пульс. Он приютил отвергнутого миром Квазимодо, стал для него родной матерью и подарил бедному горбуну братьев и сестер в виде колоколов, которые, оглушив уродца, еще больше оградили его от ужасного мира. Собор дал убежище Эсмеральде, до конца всеми силами оберегая ее своими каменными гаргульями. И тот же Собор столкнул Клода Фролло со своих башен, хотя я уверена, что сделал это не без боли и сожаления.

С детства я мечтала посетить Нотр-Дам-де-Пари. Но сейчас, после стольких слов, написанных Гюго, я сомневаюсь – а нужно ли оно? Неужели когда-то Собор и правда был таким живым, красивым, величественным? А сейчас? Величественность осталась, но это какая-то пафосная, серьезная величественность, которая смотрит на тебя свысока. А сейчас…
Ушла эпоха. Исчез Квазимодо. И Собор пропал вместе с ними – никогда нам больше не лицезреть его истинного лица. Все что сейчас - это только копия. Взгляд его – бестолков. Улыбка – фальшива. Душа – пуста.
Когда-то в детстве я обводила картинки через копирку и результат моей работы никогда не удовлетворял меня.
Это всего лишь безвкусное сравнение, но все же…

P.S.: Благодарю за внимание, сэр.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.

Как же сильно отличаются вкусы у людей, думаю я, глядя на самый знаменитый роман Гюго. Глядя на толпу обожателей и на печально плачущую меня в сторонке.
Уже третий раз за месяц все водят счастливые хороводы вокруг литературных шедевров, а я стою с краю и не понимаю, почему все эти люди пляшут. И остается впечатление, что меня обделили и недодали: будет здорово, сказали они; это шедевр, сказали они.
И - нет.
Я понимаю, что, наверное, оценивать классику смешно - как говорится, миллионы мух... А, с другой стороны, почему бы и нет. Нет людей заведомо великих, всех их из толпы выделяет только людское признание. Оценка же - вещь чисто субъективная, и говорит не столько о самом тексте, сколько о твоих читательских взаимоотношениях с ним.

Любите ли вы Гюго так, как сам он - лирические отступления? Если нет - бегите, глупцы.
Вообще, лично я - люблю, но вот чтобы столько - нет. Да проблема даже не в том, что их много, или что Гюго, как всегда, многословен, я бы даже сказала, многоводен, как океан средней руки. Проблема в том, что я не знаю Парижа, не люблю его, и все эти названия улиц, сливающиеся в один невнятный ком французского прононса, это почти то же самое, как читать двоичный код - смысла оттуда выносишь примерно столько же, тонешь в этих терминах, а текст за счет чисто эстетической составляющей и красоты владения словом, увы, не вытягивает. Потому что Гюго, конечно же, гуманист, образованный человек, но, увы, все же не мастер слова такого уровня, чтобы можно было писать нудятину, а все бы захлебывались от восторга.
Хотя, в общем-то, все и захлебываются, поэтому, поправка: конкретно на мой взгляд, язык его вполне обычен.

Вот мне тоже сначала более-менее понравилось, а потом запал, увы, прошел.
Герои оказались лично мне неприятны, поэтому сразу пропала изрядная доля заинтересованности в происходящем. Хотя нет, ладно, Джали мне понравилась, но это же, простите, козочка, пусть и обаятельная и ласковая.
Феб неприятен - слишком блестит на солнце, как всем известный товарищ, но при этом трухляв внутри. Фролло почему-то очень раздражал, а Квазимодо... понимаете, он отталкивающ, и нет в нем этого компенсирующего надрывного страдания, на мой взгляд, которое могло бы спасти все дело, и поэтому формула "страшный снаружи, прекрасный внутри" оказывается тут бессильна.
С сюжетом тоже печально, все эти внезапные нахождения родственников, воссоединения, потери, и, традиционно для Гюго, всеобщее гроб гроб кладбище могила.

Я ждала истории изломанной любви и страдающих людей, а в итоге получила манифест в защиту Собора, гимн обожаемому Виктором Гюго Парижу и приделанный к этому сюжет, больше тянущий на хороший большой рассказ.

P.S. Вторая книга в этом году с отрицательной оценкой, при том, что вот как раз в этом-то романе я была уверена и все рвалась его прочесть.

«Откуда твоя коза?» - спросили Эсмеральду. «Из романа Гюго», - ответила коза, решившая, что обращаются к ней. Ожидаемые пытки гюговскими россказнями сработали не очень, так как эту душещипательную историю в настоящий момент знает каждый школьник. Одноимённый мюзикл хорошо отражает суть самого произведения – здесь тоже, в основном, пляшут и издают громкие звуки. Но, если оставить в стороне бесючих персонажей и дурацкую историю псевдолюбви, то не все так плохо. Атмосфера Парижа 15 века воссоздана хорошо и нас накрывает стенами, тенью Собора, звоном его колоколов, от которого лопаются барабанные перепонки по стопам Квазимодо.

О, прелестная Эсмеральда, у вас и грудь побольше, чем у моей предыдущей, да и вообще. Когда о нас узнают – все лопнут от зависти. Образ классической дуры скрашен огромным количеством эсмеральдострадальцев, воплями, криками и неадекватными поступками персонажей, битвами Освободителей Эсмеральды с Защитниками Эсмеральды. Одухотворенными и грубыми, мужчинами и женщинами, козлами и козами. А ей нужен танкист. Это хорошо, что Гюго наделил свою Смеральдину чем-то таким, что притягивало толпы мужиков, иначе бы в 15 веке никто из-за нее и не почесался. В 21-м и подавно.

История с детскими башмаками всегда напоминала мне что-то из Золушки. Найди парную обувь и будет тебе счастье. А ссылка Гюго на басню про ягненка, которому и отроду нет года, наводит на мысли о причастности Крылова к Великой Французской Революции. В общем, всегда – будь то окончание очередного мюзикла или последняя страница произведения, повторял одну и ту же фразу - «Как хорошо, что все они сдохли».

p.s. А в нашей стране Убежища сохранились. Государственная Дума, например

Фиолетовые книжки собрания сочинений Гюго стояли за стеклом в низеньком шкафу с полировкой. За соседней деревянной створкой висел дедушкин парадный пиджак весь в медалях, а где-то в глубине шкафа прятался кортик с гербом на рукоятке. Все это: и медали, и сутулые фотографии в серванте, бабушка c дедушкой, и запах стружки на верстаке, и фиолетовый Гюго – все это составляло простодушную московскую поэзию моего детства.

Вот тогда, когда времени еще не было, я водил пальцем по корешкам этих томиков, вдыхал их запах, но ни разу не открывал. Ни тогда, ни в школе, ни в университете. И вот почти тридцатилетним я взял в руки Гюго, «Собор Парижской Богоматери», Том 3… Ну если честно, не взял, конечно. Теперь это десятитомное собрание сослано на дачу, брошено в брюхо старого комода, и ждет, чтобы уже мой ребенок поиграл с его корешками. А я скачал роман на рутрекере в прочтении Герасимова, скинул на плеер и стал слушать в автобусах и троллейбусах, разглядывая неспешное течение рек габаритных огней, белых фар и красных стоп-сигналов, которые заливают мой город по вечерам до самой шеи.

Что до романа, то он чрезвычайно старомоден. И в то же время – жутко динамичен. За исключением нескольких длинных, как космическая ночь, лекций по архитектуре средневековья, которые надо пережить (они сконцентрированы в первой части), роман – это последовательность сенсационных происшествий с грубой склейкой. Гюго не заботится, чтобы сюжетные переходы выглядели правдоподобно. Все как в плохих сериалах. Если безнадежно влюбленный выйдет на улицу, он обязательно услышит в толпе пьянчуг, с кем сегодня встречается объект его страсти. И последует кровавая сцена. Старуха, которая больше всех ненавидит героиню, в последней сцене окажется ее матерью. И опознают они друг друга по детским башмачки. Но последует кровавая сцена. Все в таком духе. Но это не главное.

Главное, чему посвящен роман. А он посвящен похоти. Или вожделению. Или сладострастию. Называйте, как хотите. Но суть одна, все хотят Эсмеральду. Причем, отнюдь не возвышенно. Архидьякон Клод Фролло занимался мирной алхимией, возжелал Эсмеральду. Квазимодо был безобидным звонарем собора, возжелал Эсмеральду. А Эсмеральда возжелала дебила, королевского стрелка Феба де Шатопера. И все умерли от своей страсти. Похоть всех сожрала. Слепая неконтролируемая средневековая похоть, отягощенная суевериями и католицизмом. Но никто, по иронии судьбы, не смог ее удовлетворить, все умерли невинными. Кроме дебила Феба, конечно.

Только одна любовная линия в этом романе закончилась счастливо, любовь Гренгуара к козочке Джалли. К настоящей козе. Влюбленные сбежали под конец в какое-то идиллическое небытие. Вспоминается чудный монолог Роберто Бениньи из «Ночи на земле» Джармуша про овечку Лолу. Все это очень трогательно, но какой я должен сделать вывод? Не влюбляйся в красавиц? А если влюбился, то пусть это будет животное? Или, на худой конец, тыква? Здоровее будешь? Или я чего-то в романе не заметил?

Мне скажут, это романтизм. Это исторический роман. Герои бунтуют, и лучше умрут, чем смирятся с действительностью. Что, мол, рок. И, мол, гуманистический пафос… Я скажу: да, да, да. Все так. Но, в конце концов, что делать с козочками? И еще я скажу: слава Богу, что я не читал роман ни в детстве, ни в школе, ни в университете.

Отверженный! Ты, скипетром закона,
Помеченный на правом растерзанье!
Где ангелы под масками грифона
Алкают кровью вверить назиданье!

Приговоренный! Лезвием безликим
Источен разум до безумия молчанья…
Лишь взгляд кровавый утаит улики,
Как человек принял Христа страданье.
Blanche_Noir

Неровной поступью, тяжело влача бархатное бремя королевской мантии с горностаевой оторочкой, сжимая в руках рваный флаг Революции, низко сгибая стан под грозовыми вихрями эпох, безумная Франция с ликом мудрой Марианны, медленно восходила по устланному ковру золотых лилий к пьедесталу высшего уровня устройства цивилизации. Нечего греха таить, пренебрегая очевидным: исторический завиток мироздания позволил ей достичь желаемого воплощения притязаний. Но историческая память, подстрекаемая зовом призрачных предков из литературного легиона справедливости, жарко завлекает непосвященного обывателя взглянуть на Францию сквозь увеличительный монокль вневременного стекла. И узреть влажные кровавые бусы, пронзающие изысканный шелк её подола; прикоснуться к её алым ладоням, несущим чашу отравленной крови, чтобы излить негодную у подножия Правды; услышать истошный вопль отверженных приговоренных, скорбящих немой молитвой о Жизни. И почувствовать жестокое иго всеобщего преступления против Бога, сладкой занозы в общественном сознании, пришпиленной к мозгу уродливым законом о смертной казни.

Повесть Виктора Гюго взметнула перед внутренним взором гнетущие образы истлевших страниц календаря французского августа 1832 года. И вот уже липкий первобытный страх проникает скользкой лапкой за пазуху, скребётся острым коготком по коже и, нежно прорвав мягкую плотину плоти, принимается сосать под ложечкой. Нет, я не страдаю от излишней чувствительности. Но эмпаты поймут меня... Ведь не буйная пляска смерти в грязных лохмотьях тягостно сжимает сердце читателя: наш личный белый танец с ней уже заказан. Нет, здесь строки дневника приговоренного щедро разделят с читателем истерзанную душу несчастного, отвергнутого обществом, помеченного законом, попранного природой и, наконец, забытого Вселенной. А что есть Вселенная? Бог? Не знаю. Но коллективная дьявольская кара, общим жертвоприношением, любовно отдаёт тёмную душу человека на вечный алтарь мрачного Харона. Мятущаяся мысль стучит в виски: можно назвать благим делом зло, призванное к отмщению за поруганное добро? Нет. Уж не кривляние ли гнусной толпы породило эти удалые строки в оргиях извращённого удовольствия на Гревской площади? Может быть. Но от поисков истоков не изменится русло ручья жизни отверженного, преградой которому станет высокая стена могущества правосудия.

Дневник приговоренного имеет два подспорья, умело соединяющие мостиком идеи социально-психологический фундамент повести. Стремление Гюго проколоть радужный пузырь сытого довольства законопослушного чиновнического аппарата сводится к изобличению социальных последствий применения смертной казни. Калейдоскоп жутких примеров (не зверских, нет! у животных честная игра за жизнь и смерть!) человеческих пыток ближнего своего вспышками кровавого фонтана орошает сознание. Разве могли иметь, простите, воспитывающий эффект публичные линчевания, повешения, отпиливания и, наконец, гильотина?.. Почему же такой глухой была достопочтенная Франция к мольбам прозревших? Психологический аспект воплощен непосредственно дневником несчастного узника судьбы. Молодой человек благородного происхождения, запятнавший атласные манжеты преступлением, о котором умалчивает Виктор Гюго, подобно каждому из нас имеет душу. И она мечется в плотном склепе тела, бьется о стены его заплесневелой оболочки, падает всё ниже в целебной агонии сознания… Жутко. Сложно оправдать жестокость, но невозможно оправдать такой взаимный акт исцеления общества. Разве отверженный от неба и земли найдет искупление в смерти?

Глубина повести неисчислима, учитывая эпохальный контекст создания. Гюго, как и множество литературных апологетов отмены смертной казни (Вольтер, А. Камю) в привычной манере великого искусства создал манифест борьбы с язвой на теле общественного строя. Долог путь был уготован этому трудному процессу. В недалёком 1981 году французы упразднили кровожадную фрейлину Смерти – Гильотину. Но память про отверженных кровавым законом мерно дышит на полках… В назидание будущему – в беспокойных снах прошлого.

Разочаровал меня однако гюго. Вот многое можно понять и простить. И эти его длиннющие нудные вставки ни к селу, ни к городу. На сей раз архитектурные, хотя даже про парижскую канализацию в "отверженных" было увлекательнее читать, если честно. А тут километры текста про париж, каким он был в пятнадцатом столетии да еще с кучей повторов и зубодробительных названий улиц и прочего добра, в котором вязнешь аки в распутицу. Всякие там о, дье, мон дье и улеле. Но даже это можно перетерпеть.

И даже терпима космическая глупость отдельных персов. Хотя эсмеральда и ея маман стоят особняком в их череде, как особо одаренные особи. Это у них семейное, видимо. Даже коза джали и то умнее их обеих. Неудивительно, что гренгуар - философ и цыганский (по воровским законам) муж эсмеральды взял да и выбрал спасение рогатой девицы, а не этой рабы любви. Одобряю, в общем. Быть философом, значит, делать правильный выбор.
Это ж надо: миловаться с найденной дочерью, вместо того, чтобы бежать галопом из парижей, потому что дитяте так-то грозит смерть? Это я о маман. Это ж надо по любому поводу визжать "о, феб, о, мой феб", когда даже ослу понятно, что она изначально не сдалась нафиг высокородному чуваку? Причем, умудриться проорать это, когда маман легла костьми, чтобы спасти ея от виселицы? Премия дарвина, премия дарвина, блин, эсмеральде, а прелестнице джали - сладкую морковочку.

Ну, к брату фролло нет особых претензий. Он - яркий пример того, что католики сильно не правы, запрещая секс и создание семьи поголовно всем служителям своего культа. Так вот и едет крыша у умнейших людей. Ведь изначально неплохой был чувак. Ну, нелюдимый слегка, зато имел мощный ум, нежно любил и вырастил младшего брата, не дал погибнуть квазимодо (а так добрые горожане сожгли бы беднягу).
Но природу-то фиг обманешь! Женщин-то не назначишь поголовно ведьмами, не сожжешь, не перевешаешь, даже если очень хочется. А ежели где-то рядом промелькнет красивая и сильно глупая эсмеральда с плечами и бедрами, то пиши-пропало все благочестие. Я душу дьяволу готов продать за ночь с тобой и все такое (почти что цэ). Нда. Печаль.

К массовке тоже нет особых претензий. Все эти корольки, дворяне, торгаши, студенты, бродяги, воры и прочие граждане выглядят более или менее прилично, правда пока не открывают рты.

В чем же, собственно, фиаско. А в полном отсутствии атмосферы. Стилизация - на цифре ноль. Хотя гюго чего-то там старался с описанием одежды и прочих атрибутов. Однако. На дворе пятнадцатый век. А персы говорят аки засланцы из девятнадцатого. Все эти пошлые буржуазные комплименты во рту у феба, и то, как он зажимает на балконе свою невесту. Рыцарь! Как это вообще можно? Да в реальности он не посмел бы дотронуться до края ея подола! Для всякого блуда и добрачного секса к его услугам имелись всякие цыганки и горожанки так-то. Что еще. Всякое там упоминание юпитеров и прочих языческих идолов. Инквизиция, мать его так итить на дворе, между прочим! А у них кабак носит название "ева и яблоко" или как-то там в этом роде.

Да вы издеваетесь, месье гюго! Короче, это безобразие полностью убило всякое положительное впечатление от истории. Ну, а симпатии мои были отданы гренгуару и джали.

Свершилось! Лет с тринадцати, то есть уже почти десять лет, я пыталась дойти до этого романа, но все никак не доходила. И вот – дошла, и в два дня с ним разделалась. Разделалась бы и за один, если бы позволяло рабочее время.

Для начала хотелось бы сказать, что содержание романа я представляла себе так мутно, что вернее будет написать, что я его не знала вовсе, хотя имена Эсмеральды, Квазимодо и даже Флер-де-Лис были мне хорошо знакомы. Но как они связаны, и что за история под ними скрывается, я не знала совсем. Ну, тем интереснее было читать.

Во-первых, примечательно, что книгу я полюбила еще с предисловия. Потому как якобы начертанное когда-то в Соборе Парижской Богоматери слово «рок», скрывающее за собой некую историю (а как же иначе?) уже пленило меня настолько, что больше просто некуда. Не знаю, как дело обстоит у множества других читателей, только лично для меня это блестящий способ заинтриговать.

Во-вторых, рассказ, последовавший за предисловием, ничуть не разочаровал. Роман увлекательнейший, читается легко (вопреки моим ожиданиям – некогда я потерпела неудачу с другим произведением Гюго), кроме того, язык таков, что пронизывающе описывает драмы и почти тут же заставляет смеяться. Словоизлияния юного Жеана, и, особо хочется упомянуть, сцена суда над Квазимодо вынуждали меня откровенно веселиться. Да и вообще, диалоги донельзя искрометны, описания хороши, изложение – дай боже всякому, иными словами – в текстовом плане вещь, на мой взгляд, идеальная.

Однако с сюжетом все несколько иначе. Нет, он тоже очень хорош, по-своему философский, не лишен неизбежности реальной жизни, но все-таки – о эти бесконечные запутанные семейные связи, эти потерянные дети, эти тесно связанные друг с другом жизненные истории, эти интриги, и, главное, бесконечная угроза смертной казни. Все в лучших традициях Средневековья, кто бы спорил, просто, если нашлись такие, как и я, отложившие сие произведение в долгий ящик, хочется дать понять, что ожидает читателя. Любовь всех видов – возвышенная, сводящая с ума, безнадежная, отупляющая (у всех персонажей по-разному) и гонка вокруг Собора Парижской Богоматери. В общем-то, он и впрямь является центральным персонажем романа – так или иначе все связанно именно с этим строением.

Что касается моих сугубо личных впечатлений, то они сосредоточились в основном на Эсмеральде. Девушка вызвала у меня, в принципе, симпатию, но больше в связи с другими персонажами. Однако ее любовь к Фебу заставляла чуть ли не биться головой об стол. Понятно, что легко говорить стороннему наблюдателю, но… Но все же. Кроме того, на язык так и просятся слова «цыганка дерзкая мою сгубила жизнь». Вот уж поистине. Сгубила, да и не одну. Каюсь, жалко мне было всех персонажей, кроме самой Эсмеральды. Да, да, я все понимаю, но ничего с собой поделать не могу. И больше всех мне жаль (да и особую симпатию вызвал именно он) Квазимодо. А путь Клода, выбранный им, меня поразил, от него никак не ожидалось подобного – это все было действительно внезапно…

Не удержусь и сделаю еще небольшую отметочку: я вообще крайне скверно отношусь к французской литературе (и Франции в целом), но этот роман заставил меня такую точку зрения переосмыслить. Нет, рано я взялась судить о французской литературе. Кроме того, читая роман, я – о боги – внезапно захотела в Париж. Туда, к Собору.

Итак, вывод: получил всемирное признание в веках роман не зря. Он велик, он потрясающ, и любим совершенно заслуженно. Вне всякого сомнения, это произведение должен прочесть каждый.

Моя любовь к творчеству Виктора Гюго началась именно с этой книги , которая в немалой степени вызывает только огромный интерес.

Тема трагической любви у меня особо никогда не привлекала , за исключением пожалуй малой части того ,что я успела в своей жизни прочитать . Мне просто невыносимо больно такое читать , тем более зная ,что ты никак не можешь помочь герою.

Что же касается " Собора Парижской Богоматери" , то именно эта книга и позволяет мне немного " пострадать " вместе с героями произведения. Я не скажу ,что книга меня не впечатлила , наоборот, она превосходна в своем жанре.

Но первые главы книги у меня всегда вызывают непомерную скуку из-за  описания утерянных архитектурных памятников начала 14-16 веков во Франции.  Я бесконечно люблю архитектуру , но такое " однотонное" описание меня изрядно утомило.

Теперь же о главном . О трагической любви , которая будет всегда в моем сердце , несмотря ни на что. В центре повествования три главных героя - Эсмеральда , Квазимодо и Пьер Генуар и у каждого из них спрятана своя  личная трагедия.

Честно сказать каждая из этих историй изложенных на страницах у меня вызвала  слезы и некую беспомощность. Есть ещё и третий " пострадавший" от любви Эсмеральды , но честно,  он  меня не особо впечатлил , поскольку мне казалось ,что именно он играл с чувствами бедной цыганки , а не наоборот.

Как и в любой своей книге  у Гюго все герои  получились разными , со своими  особенностями , но несомненно задевающие струны души. Кто-то сильнее , кто-то вяло , но все они - живые , яркие .

Эсмеральда для меня всегда будет эталоном женской чистоты и свежести , несмотря на то ,что цыган считают изгоями общества. Меня это немного печалит , поскольку как говорится  " нет плохой нации , есть плохие люди".

Пьер Генуар для меня эталон мужской грусти , несбывшихся надежд и мечтаний , которые когда-то жили в обычном простом человеке , но в один миг всё полетело в таратары и это ужасно.

Квазимодо же для меня вечный оплот сломанной жизни ещё с самого рождения и это ещё больше удручает меня , поскольку не будь в те века такого звериного отношения людей к инвалидам , то его жизнь могла бы сложиться иначе , но увы.

Размышлять о трагической любви можно вечно , вспоминая то или иное произведение. Сейчас в современных книгах трагическую ( истинную ) любовь можно встретить пожалуй пару раз за все время чтения подобных книг. До сих пор свежи воспоминания о книге " До встречи с тобой".

А в классике много таких  книг , которые показывают ярко  всю глубину  трагической любви. Мне  вспоминается подобное произведение как " Табор уходит в небо " или не менее яркий и максимально сильный " Цыган" . Скажу откровенно - я питаю огромную слабость к книгам где есть цыгани.

" Собор Парижской Богоматери " навсегда остаётся для меня апофеозом великой трагической любви и памятью на всю жизнь. Поскольку таких книг очень мало .

Спасибо большое что прочитали мой отзыв ❤️

"Собор Парижской Богоматери" - это одна из тех книг, что я хотела прочитать ещё в средней школе, но собралась только вот сейчас. Часть вины за это лежит на относительно проспойлеренном сюжете, пусть я и не читала, и не смотрела ни одной экранизации, в голове прочно засело, что это любовная любовь с несколькими мужчинами, среди которых один горбун, и цыганочкой, и в принципе так оно и оказалось по большему счёту. Но тут я в прошлом году осилила его же "Отверженных" и поняла, что дозрела и до "Собора...", ведь, несмотря на бесячих героев и чересчур романтизированный на мой вкус сюжет, мне очень понравился язык Гюго и все его лирические отступления, которые создают в твоей голове не только описываемую им эпоху, но порой и что-то даже более масштабное, например, в этом романе мне очень пришлись по душе его рассуждения о зодчестве как о первой литературе. Так что не самый привлекательный для меня сюжет отошёл на задний план и я смело приступила к чтению. И в принципе то мнение, что у меня сложилось об авторе после "Отверженных", подтвердилось, думаю, уже окончательно. Гюго не совсем мой автор в том что касается сюжета, но при этом читать дальше его буду, потому что при чтении однозначно получаю удовольствие от других моментов, да и страницы перелистываются довольно быстро.

Хотя, признаюсь честно, порой мне снова хотелось запустить стареньким томиком в стену, особенно под конец, когда наивная влюблённость главной героини Эсмеральды, той самой юной и прелестной цыганки, окончательно стала отдавать крайней степенью идиотизма. Ну, то есть, я всё понимаю, и романтизм обязывает, и девице всего шестнадцать, гормонов и желаний много, мозгов и желания думать практически нет. Этим я оправдывала её, когда она из троих (даже четверых, если к ним приплюсовать поэта-философа) поклонников выбрала естественно пустоголового красавчика-повесу. Собственно любили тут все исключительно глазами, зачем узнавать человека, как личность, когда гораздо проще обходиться образами в одно-два слова: красавица, горбун, старик, лихой вояка. И ведь даже более близкое знакомство ничего не даёт, как любила Эсмеральда образ капитана Феба, прекрасного и благородного, так и любит, и плевать, что реальный человек не имеет с этим образом ничего общего, та ещё гнилая душонка. Удивительно, но именно он вызывал у меня самые негативные эмоции при прочтении. Казалось бы, вот Клод Фролло, учёный монах, всю жизнь посвятивший науке и воспитанию младшего брата, что младенцем остался сиротой, всегда он вполне спокойно избегал соблазнов плоти, но тут попалась ему на глаза танцующая цыганочка и он пропал, любовь его оказалась больной, извращённой, жестокой, то самое хорошо нам известное по русской классике так не доставайся же ты никому!, только вот убить её он готов не своими руками.

Зачем, когда всегда готовы королевские палачи, стоит лишь намекнуть на колдовство и вот уже толпа скандирует гори, ведьма!. Удивительно, но мне даже жалко его было местами, ведь по сути, ему, как и горбуну Квазимодо, ничего не светит исключительно из-за непривлекательной внешности. Да и вообще образ его вышел до того зловещим, я бы даже рискнула сказать, инфернальным, что вызывает лёгкую дрожь, но не более, видимо, несколько нереален он в моих глазах. А вот красавчика Феба мне очень хотелось придушить, уж больно узнаваемый типаж, существующий везде и повсюду, легко идущий по жизни, легко получающий от неё блага, необременённый ни совестью, ни прочими моральными излишками, такие как он походя, мимолетом ломают жизни других и даже не понимают этого просто потому что им всё равно, плевать на всех кроме себя любимого и своих хотелок. Может, кого удивлю, но именно он для меня тут главный злодей, виновный в трагической судьбе Эсмеральды, с Клода вины не снимаю, но этот напакостил не меньше и в отличие от последнего ничем за это не расплатился.

Самый же интересный тут для меня персонаж - Квазимодо, уродливый оглохший горбун, звонарь собора, спасённый во младенчестве Клодом (не такой уж он выходит и злодей кстати, как минимум двух крох спас, ... и тем страшнее финальная встреча выросших детей). Так вот, Квазимодо, пожалуй, он тут единственный, кто любил не только внешнюю оболочку, ведь он не единожды видел Эсмеральду, но полюбил лишь тогда, когда она единственная проявила к нему сострадание и не побоялась подойти и напоить избитого жалкого уродца, отбывающего наказание у позорного столба. То, что шанса на взаимность у него не было, это понятно, но всё же спасённая им от виселицы девушка могла бы быть и поблагодарнее. Но нет, лучше уж вздыхать по Фебу, что прямым текстом сказал, что вся его любовь ограничится койкой, да и предал её на тот момент уже не единожды (собственно повесить её хотят за его убийство, а он как бы жив живёхонек, но кого волнуют такие мелочи, когда речь заходит о королевском правосудии). Нее, эту любовь я понимать отказываюсь и скидку на время написания или время действия делать тоже не буду, во все времена существовали люди, что не позволяли вытирать об себя ноги во имя любви и те, кто готов быть именно что рабом любви, последние у меня положительных эмоций не вызывали и не вызывают.

Собственно, пожалуй, единственные персонажи, что не вызывали у меня негативных эмоций и чьей судьбой я по итогу осталась довольна - это тот самый поэт-философ Пьер Гренгуар, что постоянно мелькал в повествовании на второстепенных ролях, и козочка Эсмеральды, практически счастливая пара у них вышла, не подумайте чего дурного, тут практически чистая платоническая любовь, ещё и взаимная, хоть тут порадовалась, потому что судьбы остальных героев меня расстроили и да, я не знала концовку заранее, но почему-то была уверена, что она будет менее трагичной. Короче, выжили те, кому я этого не желала и с погибшими та же ерунда. А уж история затворницы, созданная в лучших традициях бразильских мыльных опер, меня вообще выбесила, сначала я просто посмеивалась, потому что интрига шита белыми нитками, но развязка настолько жестокая и не дающая сюжету абсолютно ничего, кроме плюс стопяцот к драматичности и слёзовыжимательству, что меня это просто возмутило. Убери её из повествования, что изменится? Ничего, но вот итоговая сцена тогда выйдет не такой надрывной, в общем, тут я тоже недовольна.

Напоследок бы хотелось отдельно упомянуть ещё одно действующее лицо романа, возможно даже главное - это, конечно же, сам Собор, что талантом французского классика оживает перед нашими глазами, это не просто здание, это полноправный участник событий. Среди его колоколов рос отверженный человеческим обществом Квазимодо, в его высокой башне проводил свои научные изыскания Клод, его уединённая келья стала убежищем и последней надеждой невинно осуждённой Эсмеральды, его горгульи, статуи королей и балконы стали свидетелями людских трагедий, развернувшихся под и за пределами его сводов. А вместе с ними наблюдателем стал и читатель, который, если он, как и я, поддастся писательским чарам Гюго, сможет посетить все главные достопримечательности Парижа конца пятнадцатого века, от величественного Собора полного тайн и секретов до Дворца правосудия, где встреча епископа с послами превратилась в народные выборы короля шутов, от жалкой каморки старой сводни и дешёвых кабачков для черни до улиц, на которых восставшая босота насмерть билась с королевскими войсками, от королевских покоев до королевских же застенков, где уже четырнадцать лет несчастный узник не видит света белого, от Гревской площади, залитой солнечным светом, где довольный люд щедро благодарил цыганочку за выступления до зловещего Монфокона с его зловонной ямой для тех, кто и смертью не заслужил прощения и не может быть похороненным в освящённой земле и что стала последним свидетелем силы любви недочеловека, оказавшегося человечнее всех...

P.S.: Читала кстати в старом собрании сочинений и заодно решила после прочтения романа глянуть и вступительную статью. И вот я, как раз тот читатель, который не особо интересуется личностью автора за редкими исключениями, то есть биографии читаю ну очень нечасто, а тут прям увлеклась, у Гюго была действительно насыщенная и непростая жизнь, так что теперь в планах появилась его биография, написанная Андре Моруа, благо она как раз вроде была в домашней библиотеке. Интересный был человек, мне очень приглянулась одна его цитата, приведённая в той самой вступительной статье: "... литературная свобода - дочь свободы политической". Актуально и поныне.