Плат святой Вероники. Новеллы

Пожалуй, я первый раз сталкиваюсь с чисто религиозной художественной литературой. Литературой, где лейтмотив в каждый момент повествования - это вера. Сперва ты отплёвываешься от этого, ждёшь развития событий, но потом отдаёшься воле автора и входишь во вкус. Сюжет ведь всё равно вписан в светское пространство, но он неукоснительно движется к своей главной цели. Так это и в самом романе ("Плат святой Вероники", хотя в оригинальном названии нет слова "святой"), и во всех новеллах - их в сборнике пять.
И хоть сложно поспорить с тем, что роман главным образом рассказывает нам о приходе юной девушки Вероники к вере, но всё-таки я бы выделила в нём ещё один важнейший пласт повествования. Это галерея психологических портретов людей перед лицом эпохи модерна. Каждый персонаж в романе выписан чрезвычайно тонко, представляет собой законченный психологический тип и каждый из них по-своему борется с кризисом современности. Главная героиня Вероника в этой первой части дилогии пока что не выходит на первый план (я предполагаю, она займёт это место во второй части) и является ретранслятором событий, она чистый наблюдатель. Обретение ею веры, по-моему, становится кульминационным моментом и одновременно отправной точкой для всей этой двухчастной истории.
Главное, с чем нужно смириться - это то, что в романе отсутствуют резкие и неожиданные повороты событий. Он не остросюжетный. Он плавный и предсказуемый. Я говорю только за себя, но мне было очень легко догадаться, чем же закончится сюжетная линия каждого из персонажей. Некоторые ожидания у меня возникли только насчёт персонажа тётушки Эдельгарт, поскольку тут автор напустила немного таинственности и держала в напряжении до самого конца. Чем закончилась эта история, говорить не буду, но, на мой взгляд, опять же весьма предсказуемыми событиями.
Помимо искусно выписанных персонажей стоит обратить внимание на то, как Гертруд фон Лефорт изобразила Рим, главное место действия. Рим у неё не просто живописный, но метафизичный, эпохальный, неоднородный. Восприятие этого города не ограничивается авторским описанием, но также пронизано психологизмом. Каждый персонаж пропускает город через себя, и мы видим его ещё и в преломлении индивидуального восприятия. В общем, это очень талантливый приём: таким образом автор словно описывает не реальное место на земле, а какое-то иллюзорное, художественное пространство, при этом не уходя в чистое фантазирование. Ещё один удачный приём Гертруд фон Лефорт заключается в том, что некоторые события из будущего она спокойно и неторопливо озвучивает уже в настоящем, тем самым подогревая интерес читателя и заставляя его желать поскорее узнать, как же повествование дойдёт до этих событий.
Такие впечатления у меня от романа. Во многом он наивный, монотонный, назойливый иногда, но при этом тонкий и поэтичный. Я бы даже сказала, что отчасти он экзистенциальный. Как и новеллы. Новеллы - в ещё большей степени. И с ними отдельная история.
Во-первых, они явно задуманы составителем как тематическая подборка. Каждая из них освещает одну и ту же тему, твердит одни и те же истины: короче, одна и та же пьеса разыгрывается в разных декорациях. В качестве декораций выбраны просто разные эпохи, а события зачастую всем хорошо известные (казнь Христа, процесс над Галилеем...) Эти новеллы очень простые и назидательные. Их структуру можно пересказать за пять минут, а финал угадывается с первых страниц. И даже персонажи либо исключительно положительные (и/или стремящиеся к этому и в итоге становящиеся таковыми), либо карикатурно отрицательные. Например, Вольтер описан как "лилипут с уродливым лицом". Так Гертруд фон Лефорт тонко намекает читателю, какие исторические персоналии ей не по душе.
Новеллы неплохие, но подборка удручает. Все они похожим образом воспевают самопожертвование и возвышенную, христианскую любовь. Стоило бы их как-то разбавить, впрочем а вдруг у автора все новеллы на один лад? Мне в этом сборнике больше всего понравилась первая новелла, "Суд моря". Она несколько отличается от других, в ней автор вновь воссоздаёт эту таинственную, метафизическую, ирреальную атмосферу. В ней возникает чувство свободы воли главного персонажа. В остальных новеллах их поведение абсолютно предопределено.
В конце книги есть послесловие переводчика, там он приводит кое-какие авторские цитаты из писем. Это меня заинтересовало, поскольку в них я увидела именно живую мысль автора. У Гертруд фон Лефорт очень интересные размышления о протестантизме и католичестве, например. О необходимости протестантизма после Реформации. Так что, хоть меня и не слишком впечатлило творчество Гертруд фон Лефорт, я бы всё равно хотела продолжить с ним знакомиться, а особенно - напрямую с её мыслями через письма, дневники, воспоминания.

«Когда человек не такой, как вообще, потому один такой, а другой такой, и ум у него не для танцевания, а для устройства себя, для развязки свого существования, для сведения обхождения, и когда такой человек, ежели он вчёный, поднимется умом своим за тучи и там умом своим становится ещё выше Лаврской колокольни, и когда он студова глянет вниз, на людей, так они ему покажутся такие махонькие-махонькие, всё равно как мыши... пардон, как крисы... Потому что это же Человек! А тот, который он, это он, он тоже человек, невчёный, но... ЗАЧЕМ ЖЕ?!»

«Плат святой Вероники» — это такой камерный роман о вере и путях её обретения. Даже вдвойне камерный в этом издании — обратите внимание на невероятный объем информации об авторе в рунете, на россыпи отзывов и тиражи. Впрочем, это как раз тот случай, когда навязать книгу широкому кругу не удалось бы при большом желании — очень уж легко здесь спутать голубую мечту с черной меланхолией, а черную меланхолию — с зеленой тоской. Сама-то история проста (и автобиографична, насколько я поняла) — юная дева находится в том восторженном состоянии ума и возрасте, когда уход в монастырь и в загул являются одинаково реальными перспективами; но монастырей в Риме ого-го, а молодые мужчины в кругу общения девы представлены аж одним поэтом. Посему её посещают исключительно благочестивые мысли.

Упомянутая зеленая тоска романа — это, конечно, такой сорт благородной плесени, главная примета которой — десяток страниц подтекстов, «как будто», «казалось» и пр. после каждой реплики. Вкупе с экзальтированностью героини-рассказчицы это совершенно отвратило бы меня, если бы не главный герой: у Винклера я посетила Рим увечный, у Лефорт он традиционно-вечный и святой. Настолько абсолютным и незыблемым он получился у писательницы, что старательно выписанные ею три возвышенные персонажицы с их религиозными исканиями превращаются в... см. эпиграф. Вот за заданную загадку писательнице моё почтение. До самого конца я почти не улавливала связи романа с библейской легендой о «vera icon», но предфинальная сцена с крестом показала всю мощь этой аллюзии. Так что вторую часть дилогии — «Венок ангелов» — я беру на заметку, но пока думаю с ней повременить.

Непосредственно перед "Платом святой Вероники" я залпом проглотила еще один сборник Пола Боулза и меня впервые поразило, до чего они похожи с Фланнери О'Коннор. То есть так-то они, конечно, очень разные, как и все хорошие писатели, но вот эта сдержанная, благородная беспощадность - кажется, в точности та же.

Разумеется, к Гертруде фон Лефорт это все не имеет никакого отношения; но на контрасте мне особенно хотелось возопить: почему все католики не могут, как Фланнери О'Коннор?

То, на что я готова была закрыть глаза в заглавной повести - действительно талантливо написанной истории взросления (и обретения веры), словно выкристаллизовывающейся из потока сладко-болезненных мечтаний и впечатлений, которые авторка фиксирует с дотошной тщательностью - достигло своего апофигея в новеллах. О, этот тон доброй учительницы, мягко, но непреклонно вдалбливающей в головы непутевым ученикам святые истины, патетичное многословие (с трудом верится, что это было написано в сороковых-пятидесятых годах), притянутые за уши хэппи- и не очень -энды! Насколько я понимаю, о степени автобиографичности "Плата святой Вероники" до сих пор ведутся споры, но волей-неволей создается впечатление, что там писательница опиралась на собственный опыт - и поставила своей целью по возможности честно его передать; в новеллах же, повествуя об "исторических" событиях, она - впадая в соблазн, которому бывают подвержены многие религиозные авторы - неизбежно превращается в менторшу.

Впрочем, с другой стороны, единственный рассказ, который действительно понравился мне своей задумкой ("Преддверие неба"), большинство читателей наверняка сочтет как раз наиболее "мракобесным".

к католикам-которые-могут можно причислить, например, Мюриэл Спарк, или там Кшиштофа Кесьлевского (хотя и он бывал невероятно cheesy).

Эта книга просто "упала мне на голову": хороший знакомый рассказал о ней, вернее, просто упомянул. А интуиция сразу же откликнулась.
Я под очень большим впечатлением. Книга об обретении веры. Автор (абсолютное открытие потрясающего автора) рассказывает с католической позиции, но то, как она это все описывает, очень мне откликается и глубоко созвучно моим внутренним струнам души. Роман очень психологичен, но писательница рассказывает более тонким, пронзительным языком, над уровнем психологии. И не только про веру этим языком, но и про отношения между людьми. Я бы назвала это отношениями на уровне душ. Мастерский язык. И, очевидно, хороший перевод.
Рим - отдельный персонаж в этом романе.
В книге есть ещё новеллы, каждая из которых глубоко меня затронула.