Книжная лавка близ площади Этуаль. Сироты квартала Бельвилль

Нельзя, невозможно бороться, не выходя за порог своей хаты.

"Придёт час, придёт и выдержка. Никто не рождается героем. Ими становятся по необходимости."

Дожди и копоть придают парижским зданиям неповторимый колорит. Как будто какой-то великий художник, работавший только одним угольным карандашом, прошелся по всему городу. Порой чуть трогал карандашом капители и колонны, едва намечал нежно-серым изысканный орнамент времен Возрождения, порой же накладывал густые темные тени, жирно чернил купол или свод, подчеркивал фриз, пасть химеры, изящный фронтон. И черно-серый город завораживал, пленял на всю жизнь.

Терпеть не могу этого Шикльгрубера за некультурность, манию величия, пренебрежение к людям.

Вспомните все процессы, что даёт раскаяние, - бесполезное унижение, которое обесценивает всё предыдущее, а жизни это всё равно не спасёт.

Если фашист входил в метро, французы вставали и выходили из вагона.

Сопротивление родилось не сразу, не с самого начала войны. Ему нужно было время, чтобы окончательно раскусить врагов, понять обстановку, организоваться.

Взрослые и старики, молодежь и дети - все старались хоть как-нибудь выразить свою ненависть к оккупантам.

Сопротивление росло. Ни аресты, ни казни не могли сломить мужество народа.

Несколько факультетов должны были выйти на улицы, демонстрировать свое единство и ненависть к оккупантам.