Первый человек в Риме

Если в Риме появляется достойный человек, его ведь могут и зарезать. Почему? Потому что он печется больше о Риме, нежели о своем состоянии.

Существует огромный стимул для занятия политикой - возможность обогатиться. И это нормально. Все ведь люди. Это простительно. Это можно понять. Вот за кем надо следить, так это за теми, кто идет в политику, желая изменить мир. Они-то и наносят реальный ущерб - власть предержащие и альтруисты.

Амбиции без таланта - самая опасная вещь в мире.

Таких людей нельзя остановить. У них есть сердце, сила, разум. И своего рода бессмертие. Все это помогает им преодолевать любые препятствия на своем пути. Их любят боги! Фортуна изливает на них свои щедроты! Так что такой вот Гай Марий идет прямым путем, а когда обстоятельства вынуждают его идти в обход, то дорога все равно оказывается прямой.

Он очень хорошо знал, что Марсия считала его опасно привлекательным, хотя и дала понять, что классифицировала его привлекательность где-то между зловещей красотой змеи и изяществом скорпиона.

Первый человек в Риме считался первым среди равных - людей с одинаковыми возможностями. Это больше чем царь, больше чем деспот. Царь опирается на происхождение, деспот - на меч. Первый же человек, кроме силы и происхождения, должен быть наделен еще и умом. Соперники ждут законного повода убрать его с дороги, значит, их нужно укротить, подчинить, купить - словом, сделать союзниками.

Они были римляне, а римляне превыше всего ценили хороший, громкий смех.

Не важно, что он мог купить и продать часть сената. Не важно, что на войне он стоил поболее всех сенаторов, вместе взятых. Ценилась родословная, предки.
Кровь – вот что важно. А она была недостаточно хороша.

Истинная демократия – выдумка греческих философов, прекрасная, но недостижимая мечта. Погляди хотя бы на ту путаницу, в которой увязли греки. Этого ли мы хотим для себя? Рим – форма правления меньшинства, господства Славных Семей над большинством.

Никогда не преклонявшийся перед женщинами, он ни разу в жизни не давал себе труда задуматься над тем обстоятельством, что чувство здравого смысла встречается у мужчин отнюдь не чаще, чем у женщин.