А. И. Куприн. Собрание сочинений в девяти томах. Том 6

прекрасный, многоликий, яркий в мелочах природы, глубокий в описании моральных качеств... Куприн для меня более ярок, чем Достоевский. Точнее и ярче о нем написал Корней Чуковский в своих воспоминаниях. Тема проституции вечная, как сама жизнь. Но показать, что именно мужчина толкает девушек в яму, вот это подвиг писателя! Своременный сериал исказил саму суть романа, приукрашивая действительность, не давая понять, кто прав, кто виноват. Куприн реально отразил события, потому что не из газет и рассказов слагал свой роман, а в живую посещал дома терпимости, общался с проститутками, заглядывал к ним душу.
в настоящее время роман Яма так же актуален, как и сто лет назад. Проституция вечно будет существовать, какими бы вывесками она не прикрывалась Сауна, Спа салон или баня.
Проблема венерических заболеваний так же актуальна, хотя диапазон диагнозов расширился более страшными названиями.
В тоже время я так и не смогла принять решение, как стоит отноится к падшим душам. Есть ли смысл в их спасении? Милосердие к бомжам или бродячим собакам порой вызывает отторжение.
Но Куприн всесторонне показывает муки главного героя, позволяя читателю решать самому, как поступать в дальнейшей жизни.
Боль и ярость порой вызывают страницы прочитанные, но прилагательные в описании природы, лиц героев, голосов и эмоций завораживают своим великолепием. Куприн гений в описании людей и природы.

В декабре я обычно читаю Куприна. Или Достоевского. В крайнем случае Толстого. Почему-то сложилась такая традиция, которую я логически не могу объяснить) То ли потому что хочется чего-то серьёзного и осмысленного, то ли хочется побольше думать о прочитанном и об уходящем годе в целом.

Куприн же вообще пишет превосходно: о жизни, её суровых реалиях, о том, что все заканчивается не всегда хорошо, а даже чаще наоборот. Иногда читаешь его и думаешь: ну вот сейчас точно случится что-то хорошее! А нет, показалось. И ты снова погружаешься в глубины человеческих судеб и чувств.

Его произведения нельзя в спешке проглатывать, их нужно тщательно пропускать через себя, задумываясь: а что конкретно для меня значит тот или иной рассказ? Почему он вызывает во мне именно эти эмоции?

Я люблю Куприна: его стиль и слово, его способность донести всю горечь и разочарование русского народа. Это идеальный зимний писатель. Идеальный зимний человек.

Всегда думала, что "Яма" Куприна - это что-то вроде "На дне" Горького, и была удивлена, что Куприн главными героинями своей книги сделал обитательниц борделя. Мне казалось, что писатели-классики, в отличие от современников, не могли настолько близко касаться этой "неприличной" темы. Но Куприну удалось, не опускаясь до пошлостей, достаточно деликатно описать быт и условия жизни в домах терпимости начала ХХ века. В книге автор явно симпатизирует и сочувствует девушкам, обвиняя мужчин в существовании такого порока в обществе: спрос рождает предложение. Но вот я не прониклась сочувствием к героиням. При том, что все недовольны своим положением, ну может быть кроме слабоумной Паши, никто из них не делает попыток вырваться из этого дома. Любка, оказавшись вне пределов публичного дома и получив шанс на нормальную жизнь, оказывается практически не приспособленной к самостоятельной жизни. Получается, что, плывя по течению, она даже не задумывалась о возможности другой жизни. Ведь, как оказалось, и желтый билет вполне реально снова обменять на паспорт. Но, конечно, трагичные судьбы девушек не могут оставить равнодушным и после прочтения книги остаётся тяжелый осадок.

Тема продажной любви. Тема, при обсуждении которой мужчины и женщины стоят по разных сторонах баррикад. Где-то там, в глубине души :) Конечно же при публичном обсуждении и мужчины и женщины будут говорить как отвратительна и гадка любовь за деньги. Возможно, мужчины будут даже громче женщин кричать, что только морально падший человек пользует такую любовь. Да как бы не так.

А все знаете почему? Здесь опять цитата:

У мужчин все очень просто. Мужчины не склонны усложнять любую ситуацию. Как-то сам по себе вспоминается анекдот «О, муха на потолке... Как она там держится своими лапами? »

И вот можно было бы все просто спихнуть на мужчин, сказать «Подлецы!» и на этом закончить обсуждение книги, впрочем, и реальности тоже. Но Куприн этого не делает. К сожалению, книга «Яма» - книга без хэппи-энда. И это меня наталкивает на мысль, что бывших девушек легкого поведения, как и бывших милиционеров не бывает. Однажды, убежав из дома разврата они туда же возвращаются. Почему? Потому-что кроме как продавать любовь, делать ничего не умеют; потому-что они ненавидят этот мир, который так несправедлив к ним, а в частности мужчин, которые покупают их тела как кусок мяса на рынке; потому-что и окружающий мир их ненавидит – ненавидят замужние женщины, чьи мужья (и это они прекрасно знают) пользуются услугами этих развратных девиц, презирают те, кто только по-наслышке знает о этих девицах, не вникая в их судьбы они считают их падалью.

И вот получается такой замкнутый круг. К сожалению, не спасательный.

Книга мне очень понравилась. Больше ничего сказать не могу. Больно...

Лев Николаевич Толстой отзывался об этой книге так: "отвратительно", "это мерзость", "так гадко". Что ж. В то время возможно. Но сейчас ничего отвратительного я не увидела. Отвратительно лишь то, что практически ничего не изменилось. Что все написанное -правда. Только сейчас за ночь с девушкой не обязательно даже платить.

Раньше я никогда не задумывалась о чувствах девушек легкого поведения. Никогда не думала, а почему они торгуют своим телом? Что их сподвигло к этом? Но Куприн показал публичный дом именно с внутренней стороны. "Проституция - одно из величайших бедствий человечества, а также согласны, что в этом зле виноваты не женщины, а мы, мужчины, потому что спрос родит предложение." И действительно- не было бы спроса, не было бы не верных своим женщинам мужчин, не было бы и предложения.

В романе грязью предстаёт как раз не публичный дом, а мир из вне. В доме хотя бы никто не претворяется, не пытается казаться хорошеньким, не лжёт. Он такой, какой он есть и не скрывает этого.

Примерно до середины книги не складывалась у меня общая картина. Повествование казалось разорванным и более походило на зарисовки из жизни, чем на связный рассказ. Видимо, так и было задумано автором для знакомства читателя с нравами, обычаями и характерами героев. Дальше же повесть затягивает и не возможно оторваться от этой трагической истории. Сопереживаешь героиням, оказавшимся в непростой ситуации, осуждаешь мужчин, которые не всегда ведут себя достойно. А прекрасный язык повести позволяет наслаждаться каждым предложением!

Произведение "острое", и как проза Чехова, наполненное гнетущей атмосферой спертого воздуха, перед грозой - революцией, которая, по утопичности взглядов должна была представить что-то типа толстовской коммуны, только вот на русской практике вылезла в мертвые души версия 2.0. Но сейчас не об этом.
Проституция. Всякие там логические ребусы переустройства общества, размышления за "чаем с булкой и с вареной колбасой" о равнодушии и непричастности, рушатся одним сакраментальным возгласом студентика: "что я могу поделать, если мне нужна женщина!" и тут уже не поспоришь. Природа требует своего и не всем подойдет сублимация или аскетизм, вот и получается, что возникают такие злачные места, на которых наживаются их владельцы, прикрываясь полезным делом на пользу общества против изнасилований и использования горничных или чужих жен. Очень многое, а точнее: невозможность выполнения супружеского долга женщиной по каким-либо причинам, желание разнообразия, вся та система морального закрепощения нравов, где вопросы пола обходились стороной, способствовала цветущему поддержанию проституции. А если еще принять в расчет, положение женщин в то время, когда без образования, с невозможностью жить без мужчины, они невольно пополняли гарнизон послов легкой любви, то вообще любая теория переустройства мира теряет свою значимость.
Вот и остается нам, быть теми мещанами, "которые еще затемно собрались глазеть на смертную казнь, и говорят: мы здесь ни при чем, мы против смертной казни, это все прокурор и палач" или вздыхать, как Платонов: "Эх, Лихонин, тоска!"