Повести и рассказы

Перечит со времён школы или университета, уже и не вспомню. Это, конечно, печальная сторона Чехова, место, где он отодвинул всякую надежду. Будь ты хоть проницательный Иван Дмитрич, хоть очнувшийся в палате доктор Рагин, хоть беспечный доктор Хоботов, хоть мерзавец Никита, а всё равно мрак: ты либо спишь в плену своих иллюзий или бреда — и это страшно, либо пробудился и увидел реальность— и это ещё страшнее.

Будь Чехов немного милосерднее или сентиментальнее, он бы добавил героя, у которого хоть что-нибудь получилось: хотя бы победить смрад и инфекции в палате № 6. Но Чехов не сентиментален, поэтому даже смерть ничего не изменит и никого не впечатлит здесь.

Для равновесия душевного перечитала сразу вслед рассказ "Студент", который сам Чехов считал своим лучшим рассказом. О том, как евангельские события ночи в Гефсиманском саду отзываются в сердце человека, живущего 19 веков спустя. Несмотря на тяжесть темы, там как раз свет и радость. И никакого экзистенциального уныния, с которым сталкиваешься в "Палате № 6".

«О любви» - короткий рассказ о любви, точнее несчастной любви. Герой, Павел Константинович Алехин рассказывает свою историю любви, приключившуюся с ним по молодости, то как он влюбился в жену своего знакомого. Хоть любовь в его сердце была сильной, он не признавался в ней, держал в секрете, да задавался вопросами о счастье избраннице и жизни с ним, что мог он ей дать. И я считаю его решение верным, не ломать её жизнь и семью неизвестностью с ним. Хоть в конце и признаётся в чувствах, он с грустью и отпускает её. Слог автора, как и всегда, прекрасен, рассчитываю в следующем году побольше узнать о любви от Чехова.

Слюнявого мужика в конце упекли за решётку только потому, что он мысленно загоняется и от этого страдает. Его надо было бы палкой стукнуть, тогда бы вылечился. Но не вот этот весь абсурд с псих палатой для скорее не совсем сумасшедших, которым бы скорее всего банально помог бы психолог своими беседами и так далее, а не эти горе-советчики, что рядом, которые тебя гробят, гробят и гробят. Хотят влезть свой нос в чужие дела, хотя ихняя форма носа естественно в отверстие не подходит, чтобы туда что-то совать. Но что делать, когда не хватает характера, дабы высказаться, что человек априори не прав? Короче, сворачивайте Палату номер шесть. Это прям моя жизнь, поэтому не смешно и не интересно! 

Очередная интрижка (лёгкий курортный роман) внезапно, по возвращению домой, сделала обычную жизнь вполне успешного банкира невыносимой. Московский домовладелец, имеющий к сорока годам троих детей-гимназистов, ощутил себя арестантом. Ему кажется, что он живёт чужой мещанской жизнью и наивная любовница, которая младше его в два раза, кажется ему спасением, надеждой на жизнь, возвышенную и более достойную.

Подсознательно любовники понимают иллюзорность мечты, но трезветь не желают. Обманывают сами себя до последнего.

Пронзительный рассказ не столько о любви, сколько об эфемерности наших жизненных надежд. Каждый человек рано или поздно проходит через это и поэтому рассказ так трогает душу.

Весь рассказ сплошное предсказуемое морализаторство.
«Жена должна трудиться, не транжирить и главное - не изменять мужу.»
А может у людей никогда и не бывает всё так просто? Почему-то человечество не может обойтись без преступлений, войн, измен и разнообразного зла.

А если доктор Дымов не незадачливый рогонец, а реально влюбленный романтик? Посмотрите, сколько вокруг мужей-подкаблучников, которых третируют жены. Так ли уж они несчастны? Вполне возможно, что их устраивает такая жизнь.

Чтобы как-то оправдать ханжеский пафос рассказа, Чехов решает манипулировать эмоциями читателя. Причем манипуляция детская, не взрослая. Каждый Том Соейр представляет как весь Санкт-Петербург после его смерти сокрушается и как все раскаиваются, что обижали ребенка.

Чехов, чтобы пристыдить Ольгу Ивановну заставил Дымова повторить прогрессивную смерть Базарова.
Ну и до кучи, внезапно объявили умершего великим ученым.
Косвенно Чехов признаёт, что если бы Дымов служил лакеем, как муж «дамы с собачкой», то на измену был бы совсем другой взгляд.