Монахиня. Племянник Рамо. Жак-фаталист и его Хозяин

Из серии: "ломаем стереотипы". Не знаю, откуда у меня взялась уверенность, что Вольтер и Дидро - это какая-то философская муть, которую можно читать только потому, что надо, а не потому, что хочется. Оказалось - отнюдь нет, это интересно. Более того, этот дурацкий устоявшийся стереотип вызвал у меня по началу реакцию - "ну не фига же себе, Дидро и про лесбийскую любовь!". Хотя, конечно, книга не о том.

И все же после прочтения у меня осталось двоякое впечатление - с одной стороны, понятно, зачем и почему Дидро описывает эту монастырскую жизнь и уже отживший себя к XVIII веку церковный институт. Но с другой стороны от современного менталитета читателю уже никуда не уйти. И главная героиня не вызывает никакой симпатии. Спустя 250 лет эта 20-летняя девушка кажется наивной до инфантилизма. И в ее действиях нет и намека на то, что сегодня принято считать бунтом, хотя она и пытается (очень робко для XXI века и, наверное, очень даже смело для XVIII века) идти против течения. Но при этом она же позволяет топтать себя в буквальном смысле этого слова, а монашеская добродетель "смирения и послушания" настолько у нее в крови, что все ее попытки освободиться из этого плена кажутся просто смешными. Но читать все равно стоит... хотя бы для того, что сломать те самые стереотипы:)
7/10

Читала, что книга написана по реальной истории женщины, что вполне можно соотнести с текстом произведения. Даже будь это собирательный портрет монахини того времени, все равно крайне жутко и зябко на душе. Книга читается очень легко, если говорить о слоге, но достаточно трудно, если говорить о смысловой составляющей. Концовка скомкана и сжата,  я ждала чего-то иного, если, конечно, это не имело места быть в действительности. Произведение о быте, кровавом и варварском быте в стенах святой церкви, о лишении воли, о стенаниях несчастной души, против води отданной в заточение. 

Прежде всего, хочу отметить, что понимаю: не все описанное в книге имеет или имело свое отражение в реальности. Однако вместе с тем нельзя исключать и того, что монастырские устои, покоящиеся за крепкими стенами, пресыщены жестокостью и отвращению ко всему, что пытается выйти за рамки "религиозности" и "традиционности".
Так или иначе Дидро в этой книге очертил достаточно примечательные границы - границы человеческой сущности. Дидро прежде всего показал людей, которым свойственно все: добродетель, гнев, зависть, раболепие и все, что только можно вообразить. Для автора, который являлся одним из первых настоящих атеистов, религиозная привязанность человека - не повод утверждать, что большинство людей не являются порочными, жадными и злобными существами.
Идя в ногу с другими представителями французского просвещения, Дидро в "Монахине" показал, что религия тождественна лицемерию, когда человек, руководствуясь высшими материями, опираясь на "безусловный закон" может бесчинствовать с теми, кто с ним не согласен. И никакая "божья обитель", никакие монашеские одеяния не способны скрыть этого лицемерия, как и не способны его оправдать в глазах людей, не разделяющих подобные религиозные чувства.
С каждым новом истязанием Сюзанны, с каждым плевком в ее сторону, с каждым ударом от ее сестер, гневных взглядов, злобных шептаний за спиной все больше убеждаешься в том, насколько злобен человек, скрывающийся за маской лицемерия.
И кажется, что судьба героини после побега из монастыря, несмотря на весь ужас, что ее наверняка ждет дальше, кажется, не так страшна, как ее жизнь в обществе монахинь.

Как-то так получилось, что один великий писатель уверил читателей, что жизнь-игра. В «Племяннике Рамо» Дидро предлагает альтернативу «Игре»- пантомима или «танцевальная поза».
-Ведь если от природы человеку свойственен аппетит, и если порой бывает нечего есть, это вовсе не порядок! Что это за хозяйство, черт возьми! Одни обжираются, а у других -нечем перекусить, хоть они и обладают желудками. Но что хуже всего-так это неестественная поза, в которой нас держит нужда. Человек нуждающийся ходит не так, как другие: он прыгает, ползает, изгибается, он пресмыкается; жизнь свою проводит в том, что принимает разные позы…Вот и я …осматриваюсь по сторонам и принимаю те или иные позы или забавляюсь, глядя на позы, принимаемые другими. Я мастер пантомимы…
И Дидро, в общем-то, согласен с Рамо! Писатель называет «тремя источниками»- «место, где я запасаюсь смешными масками, которые надеваю на лица важных особ» - дурачества Рамо, рассказы аббата Галиани и вымыслы Рабле…
Дидро уточняет: видимо, в этом мире нет никого, кто бы не проделывал разные па из вашего танца?
-Во всем королевстве только один человек и ходит - сам монарх. Все прочие лишь принимают позы.
Дидро уточняет: - Но ведь король принимает «позы перед своей любовницей и перед богом, он выделывает па из своей пантомимы»?...Право же, то, что вы называете «пантомимой нищих» -это великий хоровод нашего мира.
А вот утверждения Дидро, что «Диоген не выплясывал пантомиму …ни перед Периклом, ни перед куртизанкой»-звучат неубедительно. Чтобы не унижаться (и стать философом) «нужно просто возвращаться в свою бочку и обходиться без нее(без любви куртизанки, в этом смысле).
И как патетично звучит заключение правильного «Я», под которым ,видимо, и выступает Дидро:

• Житейские блага имеют свою цену, но вы не знаете, ценой каких жертв вы их приобретаете. Вы танцуете, танцевали и будете танцевать гнусную пантомиму.

Во Франции времен Дидро женщинам приходилось не сладко! О жизни баронесс и маркиз- дам высшего света, Дидро, правда, не пишет. Но вот простой девушке даже в приюте святой Екатерины тяжко: - туда приходят «развратники и городские сводницы за добычей». Прачкой-тяжело:- «… кормят скверно, помещение и кровать очень плохи». Место горничной, кастелянши или простой служанки найти трудно. Француженки думают, что смогут спастись от тягот жизни в монастыре? Ведь там, поговаривают, живут «как у Христа за пазухой, пьют, едят, молятся Богу и спят»…
Дидро камня на камне не оставляет от этой уверенности в сердцах благочестивых француженок !
-Если у вас есть дочери…нельзя позволять им вступать в монашество без сильнейшего призвания к нему! Лучше убейте свою дочь, но не запирайте в монастырь против ее воли.

• В монастырских общинах есть слабоумные; таких даже очень много…

• Я сделалась монахиней так же бессознательно, как сделалась когда-то христианкой…