Любовник из Северного Китая

Какая странная вещь — счастье, — говорит она. — Оно охватывает тебя внезапно, как и гнев.

Главное в девочке не внешность, а что-то другое: «мимо нее невозможно пройти», она полна любопытства, она невоспитана и совершенно бесцеремонна. Если девочка окажется кем-то вроде «мисс Франция», это может погубить весь фильм. Уничтожить его. Красота пассивна. Красивая девушка ни на кого не смотрит. Она хочет, чтобы смотрели на нее.

– Мы наверно больше никогда не увидимся. Да?
– Да.
– Если только...
– Нет.
– Мы всё забудем.
– Нет.
– Мы будем спать с другими.
– Да.
Слезы. Они плачут очень тихо.
– Потом когда-нибудь мы снова влюбимся.
– Наверно.

Они уходили. Прочь. Испокон веков мужчины уходили в море. Разлука с землей отзывалась в душе болью и отчаянием, но это никогда не мешало уходить мужчинам — вечным скитальцам, мыслителям и просто путешественникам, пускавшимся в единственный в своей жизни долгий путь по морю, как не мешало женщинам отпускать их; женщины никогда не уезжали, они оставались, чтобы хранить семейный очаг, чистоту расы, нажитое добро, чтобы мужчинам было куда возвращаться.

Жизнь бессмертна, только пока она жива. Поймите, бессмертие — не вопрос времени, даже не вопрос собственно бессмертия, дело в другом, но никто не знает в чем.

– Я куплю пластинки и буду слушать их, когда ты уедешь во Францию, – говорит китаец.
– Да.
Китаец закрывает руками лицо и говорит совсем тихо:
– Когда ты умрешь... это ведь одно и то же.
– Да.

Они не смотрят друг на друга. Но все равно друг друга видят.

Улица в Шолоне. В вечернем сумраке зажигаются фонари. Небо уже ночное,синее,можно смотреть на него ,не боясь,что оно ослепит тебя. На краю земли солнце готовится умереть. И умирает.

— А мне бы хотелось, чтобы мы поженились, — говорит она. — Чтобы мы стали женатыми любовниками.

— И мучили друг друга.

— Да. Мучили самым жестоким образом.

— И замучили до смерти.

Это она поймет гораздо позже: у нее уже сейчас то потерянное лицо, что будет потом всю жизнь.