Ваша оценкаВ двенадцатый том Собрания сочинений вошли рассказы из сборника «Галерея женщин», главы из книги «Трагическая Америка», статьи и выступления Т. Драйзера.
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,3
26 оценок
- 550%
- 438%
- 38%
- 24%
- 10%
Ваша оценкаПрочитали 27Хотят прочитать 40
Рецензии
Аноним26 декабря 2024 г.Забытая жизнь Иды Хошавут
Читать далееТеодор Драйзер, мастер реалистичного повествования, в своем рассказе "Ида Хошавут" из цикла "Галерея женщин" погружает нас в безрадостный мир женщины, чья жизнь – тихая трагедия самопожертвования. С первых строк мы видим Иду, запертую в клетке обстоятельств, где стены – жестокость отца и равнодушие мужа. Это история не просто о женской доле, но о том, как общество, принимая покорность как должное, само становится соучастником несправедливости.
Ида – не просто жертва. Она – сложный, противоречивый персонаж. С детства привыкшая к тирании отца, она находит своеобразное убежище в замужестве, но лишь для того, чтобы столкнуться с новой формой эксплуатации. Её муж, ленивый и безответственный, использует её доброту и трудолюбие, не давая ничего взамен. И всё же, в этом мраке пробивается лучик света – её любовь к мужу. Робкая, покорная, эта любовь становится для Иды источником смысла, возможностью отдавать, заботиться. Именно эта двойственность – быть одновременно и жертвой, и источником любви – делает её образ таким трогательным и запоминающимся.
Драйзер, как всегда, беспощаден в своем реализме. Он не приукрашивает действительность, показывая нам жизнь Иды во всей её безысходности. Фрагментарность повествования, характерная для "Галереи женщин", здесь не мешает, а скорее усиливает ощущение фрагментарности самой жизни Иды, лишённой целостности и радости.
Её смерть при родах – логическое, хоть и трагическое, завершение этого пути.
Она отдает жизнь, как отдавала её всегда – без остатка, не получая признания и благодарности."Ида Хошавут" – это не просто рассказ, это крик души, обвинение обществу, которое позволяет таким трагедиям происходить. Это история, которая заставляет задуматься о цене женского самопожертвования, о том, как важно не только любить и заботиться, но и защищать себя, свои права, свою жизнь. Рассказ оставляет тяжелый осадок, но в то же время заставляет ценить собственную жизнь и бороться за счастье.
28502
Аноним14 декабря 2023 г.Галерея женщин: Рона Мэрса
Читать далееПродолжаю бродить по драйзеровской галерее женских портретов. Героиня этой новеллы — молодая привлекательная брюнетка невысокого роста, деловая и очень энергичная девушка, владелица машинописного бюро. На момент начала истории ей было около двадцати пяти лет. Рона арендовала офис в одном из небоскрёбов в деловой части Нью-Йорка, в её бюро работало около двадцати машинисток. Довольно солидное предприятие, которое и сейчас, я думаю, выглядело бы убедительным свидетельством серьёзных успехов на деловом поприще, а уж в начале XX века и подавно, тем более если речь идёт о девушке двадцати пяти лет. Другими словами, Рона была девушкой практичной и вполне разумной.
Но тут случилась любовь... Та самая, которую психологи называют жертвенной. В случае Роны это была даже какая-то одержимость, когда другие претенденты на общение с любимым воспринимаются враждебно и вызывают ревность. Притом объект её страсти ничего из себя не представлял и явно не заслуживал такого к себе отношения, что впрочем тоже является вполне обычным делом. Рассказ об истории их отношений можно включать в учебник по психологии, всё расписано как по нотам.
И здесь Драйзер рисует перед нами ещё один портрет — избранника Роны. Отвратительнейший тип, скажу я вам, хотя автор, по крайней мере поначалу, пытается найти оправдания его поступкам, дескать, молодой писатель, творческая натура, что с него возьмёшь (он таким родился, потому что ёж). В ту пору Драйзер и сам был начинающим писателем, напечатавшим лишь несколько очерков и один или два рассказа. Но это не мешало ему быть серьёзным и ответственным человеком (к тому времени уже женатым), бережно относящимся к чувствам других людей.
Характеристика, которую в самом начале рассказа он даёт своему приятелю и собрату по перу, очень точна и лишний раз подтверждает глубокое понимание автором человеческой психологии. Вот портрет этого засранца: мечтатель, фантазёр, любитель развлечений, обладатель безмерного самомнения, который при этом любил не только спорить, но и распоряжаться и командовать. Но самой опасной его чертой была способность нравиться всем людям, которым приходилось иметь с ним дело. И ещё одна очень показательная деталь: у избранника Роны была жена и маленький ребёнок, которых он без зазрения совести бросил на произвол судьбы:
Правда, надо признать, что его жена была весьма практичная женщина и могла великолепно заботиться о себе, к чему он был совершенно не способен. Он принадлежал к числу тех идеалистов, которых непременно должен кто-то опекать.Бедняжка Рона умудрилась попасть под его чары и целиком растворилась в нём. Большая часть новеллы посвящена описанию истории их мучительных отношений, длившихся несколько лет. Чего там только не было! Уинни (так звали этого поганца) вовсю пользовался обожанием Роны, манипулировал ею и больше всего ценил её за то, что она материально обеспечена и, цитируя автора, "готова разумно и практично тратить свои деньги ему на пользу". Первое время он даже (внимание!) не допускал до её до своего тела, то есть на первых порах их отношения носили исключительно платонический характер. Мариновал девушку, подлец. Пока я читала, мне всё время хотелось стукнуть этого субъекта по голове и вырвать Рону из его цепких лап. Воистину любовь слепа! Пожалуй, только женщины способны идти на такие жертвы ради любви. Подобных типов, кстати, хоть пруд пруди, и в своём рассказе Драйзер даёт их точную и подробную характеристику. Перед нами просто хрестоматийный пример. Начинающие брачные аферисты и прочие проходимцы могли бы многому у него научиться.
Так почему же эта девушка так заинтересовала автора, мало ли таких слабовольных дурочек на свете? А вот тут и кроется главный секрет, который я не выдам, чтобы сохранить интригу. Меня слегла раздражало, что на протяжении всей этой истории автор пытался найти оправдания поступкам своего героя. Я не говорю, что он целиком на его стороне, но всё же. Ничего не поделаешь, мужская солидарность.
P.S. Читала в переводе Б. Томашевского и Л. Хвостенко.
281,5K- Аноним11 декабря 2023 г.
Галерея женщин: Эрнестина де Джонг
Читать далееЛитературный потрет голливудской актрисы Эрнестины де Джонг входит в собранную Драйзером Галерею женщин — авторский двухтомный сборник, увидевший свет в 1929 году. Всего в сборник вошли пятнадцать новелл, каждая из которых озаглавлена именем её главной героини. О первом прочитанном мною рассказе писала здесь.
История Эрнестины стара как мир: мотылёк, устремившийся на свет и сгоревший в равнодушном огне. Почему же автор не смог остаться безучастным к судьбе этой девушки и посвятил ей целый рассказ? Наверное, потому, что Эрнестина была ему просто по-человечески симпатична и, познакомившись с ней, он больше не выпускал её из виду и следил за её судьбой. Он пишет, что помимо молодости, красоты и огромного обаяния, было в ней нечто такое, что выделяло её из числа других его знакомых женщин — ярко выраженная индивидуальность, утонченная поэтичность и удивительная "способность остро ощущать всё дурное и уродливое в том, что её окружало".
Однако Эрнестина всё же позволила этому "дурному и уродливому" войти в её жизнь. Человек слаб и зачастую не способен правильно оценить перспективы, особенно когда дело касается шумной славы и признания публики. Тем более если этот человек — молодая, подающая надежды актриса. Драйзер её не осуждает, хоть и вспоминает те моменты, когда её поведение выглядело неприятно, раздражало, сердило или даже шокировало его.
И всё же, при всех её недостатках, она мне нравилась, в своем роде она была интересна — типичная представительница определённой категории женщин; и я старался не слишком раздражаться и не ставить её в неловкое положение.Как я уже писала, в истории Эрнестины нет ничего необычного: ради призрачной цели она бросила мужчину, который её по-настоящему любил. Вернее, это он её оставил, когда понял, что ему придётся "разделять благосклонность" любимой женщины с кем-то ещё. А успех Эрнестины в кино означал для него именно это. И здесь мы подходим к самому интересному, во всяком случае, именно эта часть рассказа показалась мне наиболее интересной. Драйзер пишет:
Я не был сам связан с кинопромышленностью, но многое узнал и понял благодаря окружающим. У меня была возможность всё увидеть своими глазами, но здесь не место излагать мои личные впечатления.Тем не менее, немалую часть своего рассказа он посвящает именно своим личным впечатлениям о киноиндустрии и о нравах, царящих в тогда ещё только зарождающейся фабрике звёзд. Что и говорить, голливудские актёры и актрисы 1920–1930 годов действительно были настоящими звёздами, небожителями. Но что скрывалось за кулисами всей этой киношной феерии? Сейчас это уже ни для кого не секрет, но тогда... Драйзер возмущён и не скрывает этого:
Новые, более жесткие порядки управляли выдвижением звезд на этом поприще: молодая актриса должна была стать любовницей режиссера, или постановщика, или пайщика, словом, кого-нибудь, кто мог обеспечить ей успех, — по крайней мере так говорили. И все же тут появилась новая возможность выдвинуться и при этом нажить огромные деньги, и за нее ухватились красивые и честолюбивые девушки всей Америки."Всепоглощающая, неприкрытая, грубая, дикая и воинствующая пошлость" — вот как он называет этот мир бахвальства и мишурного блеска. Чувствуется, что автор потрясён и ошеломлён более чем свободными нравами киношных деятелей, а также неписаными законами, существовавшим в этой среде.
Так что это рассказ не только об Эрнестине де Джонг, на её месте могла оказаться (и оказывалась) любая другая американская девушка, решившая посвятить себя кинематографу, конечно, при условии, что она молода, красива и на многое готова ради карьеры. Кстати, у Эрнестины не было никакого специального образования, просто однажды, впервые столкнувшись с театром (её старшая сестра увлекалась любительскими спектаклями), она решила стать профессиональной актрисой. И стала. В рассказе нет ни слова о том, что Эрнестина где-то училась актёрскому мастерству. Видимо, её молодости и красоты было вполне достаточно для незамысловатых шаблонных романтических кинокартин. Однако у молодости и красоты есть один существенный недостаток — они преходящи. Постепенно Эрнестину отодвинули на вторые роли, к тому же, в кинопромышленности начался кризис, и многие студии закрылись почти на полтора года. Эрнестина пыталась восстановить прежние отношения, но увы...
Возможно, ей слишком хотелось видеть хорошее в других, и она недостаточно заботилась о том, чтобы сохранить это в себе.Мне остаётся лишь повторить то, что я уже писала в своём предыдущем отзыве: Теодор Драйзер — превосходный рассказчик и человек, лучше всякого психолога разбирающийся в людях. Это явно мой автор, мне очень нравится его спокойная манера изложения, к тому же, многие из его суждений мне близки, и я хорошо понимаю, что он имеет в виду.
271,5K
Цитаты
Аноним8 августа 2023 г.Русские относятся к любви, к верности или измене с каким-то фатализмом, а поэтому более покорно и равнодушно, чем у нас. Зачем восставать против того, что уже свершилось? «Бывает», - говорят русские. Или: «Так уж вышло». Если тебя мучиться то, как ты живешь, - вставай и уходи. Почему бы и нет? Что за беда? Кто-нибудь, конечно, умрет, и кто-то будет оплакивать его. Но родятся другие. И уйдешь ты или останешься - все равно кто-то умрет, а кто-то будет страдать. Поэтому незачем убиваться о том, что один проиграет, а другой выиграет. Бери жизнь, как она есть. Иди туда, куда тебя властно влекут твои желания, и пусть силы, управляющие жизнью, каковы бы они ни были, позаботятся о том, чтобы из этого не вышло беды. Вот их философия. И я уверена, что они сочли бы моё мнение справедливым.Читать далее8133
Аноним23 января 2016 г.Читать далееА что думаю я о той жестокой борьбе, которая происходит сейчас между капиталистами и рабочими? Из моих книг видно, что я сочувствую бедным и угнетенным. Конечно, сочувствую, отвечал я, всем бедным и угнетенным как у нас в Америке, так и во всем мире. Но, мне кажется, неправильно было бы думать, что в своей бедности и угнетенности человек сам нисколько не виноват; конечно, у нас имеются не только несправедливые, деспотичные законы, но и несправедливые, деспотичные люди и порядки, с которыми надо как-то бороться. Ну, а вот насчет того, чтобы сделать всех людей равными и полноценными, это, кажется, не в природе вещей. Заблуждение Хейвуда, Эммы Гольдман и других руководителей рабочего движения заключается, как я тогда сказал, в том, что они предполагают, будто люди, только из-за своей бедности и угнетенности, благодаря какой-то таинственной социальной химии, — суть которой для меня остается загадкой, — могут превратиться, и даже мгновенно, в сознательную и творческую общественную силу; что именно в их руки нужно немедленно передать всю власть, в том числе право распределять блага жизни и указывать каждому его общественные обязанности; творческая же энергия одаренных представителей всякой другой социальной среды должна быть скована. С этим я никак не мог согласиться. Уничтожить угнетение? Конечно, надо его уничтожить, если это возможно, и устранить бедность, насколько это осуществимо для человеческой воли и способностей. Но думать, что люди при каком бы то ни было общественном устройстве могут освободиться от своих недостатков или своей тупости или же что рабочие, люди, занятые исключительно физическим трудом, должны лишь в силу своего численного превосходства стать главным предметом внимания общества и государства — тысячу раз нет! Мне непонятна такая точка зрения. Я не хочу, чтобы рабочих угнетали. Но я также не хочу, чтобы им переплачивали или разрешали — только потому, что они могут организоваться и имеют право голоса, — указывать всем остальным трудящимся, или мыслителям, или высокоталантливым творцам во всем мире, как и в какой мере они должны быть вознаграждены за свой труд. Ибо человек, вынужденный из-за своего умственного несовершенства заниматься физическим трудом, неспособен диктовать творческому уму, в каких границах тот должен мыслить и какое вознаграждение получать за свой умственный труд. Жизнь создана не для одной какой-нибудь общественной группы — будь то рабочие, или ремесленники, или художники, торговцы, или финансисты, — а для всех. И ни в коем случае не следует все слои общества мерить одной меркой. Они не могут одинаково думать и требовать одинакового вознаграждения — так никогда не будет. Жизнь по самой своей сути стремится не к однотипности, а к многообразию. Химически, биологически она представляет собой неустойчивое равновесие. И то же самое можно сказать о человеческом обществе.
8489
Подборки с этой книгой
Библиотека Трактира "Чердак".
- 4 710 книг
Американская литература 19 века
- 182 книги
__ Советское книгоиздание. 1971-1975
- 286 книг
__ Советское книгоиздание. 1985-1989
- 524 книги
Библиотека "Огонек"
- 506 книг
Другие издания
