Bernard Shaw. Two Plays

То, что, как люди полагают, они обязаны думать, видит бог, уже достаточно мерзко. А то, что они на самом деле думают, вообще ни в какие ворота не лезет.

Но что это за трижды проклятое созданье – муж!

(не будучи коммунисткой, она считала знания такой же личной собственностью, как, например, часы).

Ну, допустим, я отказался, а под старость что? Ступай в работный дом? Мне уже сейчас приходится волосы красить, чтобы работу не потерять. А я всего-навсего мусорщик. Будь я достойным бедняком, я бы, конечно, имел кой-какие сбережения и тогда мог бы отказаться. Но опять-таки смысла нету, потому как достойным беднякам живется не лучше, чем миллионерам. Им даже не понять, что значит жить в свое удовольствие.

Хигинс. Честный вы человек или мошенник, Дулитл?
Дулитл (кротко). И того и другого есть понемногу. Как каждый из нас, Генри.

Самое главное, это вовсе не сказать последнее слово, а поставить на своем...
Последнее слово всегда остается за провидением.

Якими безмежно тупими бувають чоловіки!

Воно ж от яка штука... Коли в людини, приміром, є якась совість, так вона ж тверезу душу гризе та й гризе! І що тоді за настрій! А перекине людина чарочку - так де те горе й ділося!

Послухайте мене, хазяїне: женіть на собі Елізу, поки молода й зелена. Бо як не жените - ви ж самі потім пошкодуєте. Та, як на мене, то хай уже лучче вона пошкодує - так шо, женіця, бо ви мужчина, а вона ж тільки жінка - їй і так то'о шастя не бачить.

Це ж купа грошей! Заведеця в тебе зразу стіки - так одразу скнарою станеш, а тоді - нема людині шастя!