Насмешка судьбы

И неужели человеку нужна такая мораль, чтобы жить в довольстве? Мне, дитя мое, известна лишь одна: та, которая делает меня счастливым любой ценой, которая заключается в том, чтобы не отказываться ни от чего, что может увеличить мое счастье здесь на земле даже ценой разрушения, уничтожения счастья других людей.
Природа делает так, что все мы рождаемся в одиночестве, и ничем не подсказывает, что мы должны заботиться о своем потомстве: если мы это делаем, так только по расчету, более того – из эгоизма. Мы не причиняем вреда другим из страха, что они повредят нам, но человек, достаточно сильный, чтобы творить зло, не боясь возмездия, должен слушать только свои наклонности, а в человеке нет желания более острого и неодолимого, чем творить зло и угнетать окружающих, ибо эти порывы происходят от природы, скрывать же их вынуждает нас необходимость жить в обществе...

Смерть страшит лишь верующих, дитя моё, они мечутся между раем и адом, не зная наверняка, какие двери распахнутся перед ними – их постоянно гложет тоска. Что же до меня – я ни на что не уповаю и совершенно уверена, что после смерти буду ничуть не несчастнее, чем до рождения, я буду безмятежно почивать на лоне природы, без мук и сожалений, без тревоги и раскаяния. Я уже распорядилась: меня похоронят под моей заветной жасминовой беседкой; место мне уже приготовлено; скоро я буду там, Флорвиль, и атомы, исходящие от моего разрушенного тела, послужат подпиткой… для произрастания цветов, тех самых, что мне милее всех остальных. Взгляни, - произнесла она, гладя меня по щекам букетиком жасмина, - через год, вдыхая аромат этих цветов, ты ощутишь в их лепестках душу старинной своей подруги; они вознесутся к фибрам твоего мозга, одаривая тебя приятными воспоминаниями, побуждая хоть чуточку подумать обо мне.

Удостоверившись в измене мужа, госпожа д'Эсклапонвиль заявила ему, что его поведение разбило ее сердце, хотя она вовсе того не заслужила, и во искупление вины умоляет его отказаться от порочной связи.
— От порочной связи, говоришь, — флегматично отвечал супруг, — но разве ты не знаешь, дорогая, что, ложась в постель с монашкой, я спасаю свою душу? Столь святая связь очищает, ты уподобляешься Верховному Существу и приобщаешься к самому Святому Духу. А посему, дорогая моя супруга, нет никакого греха в том, чтобы спать с девицей, посвятившей себя Богу, а ежели и есть в этом вина, так монашка искупит ее, ну, словом, ходить к монашке все равно, что открывать себе путь к небесному блаженству.