Ваша оценка

3,8

(131)

Голодная дорога

`Вначале была река. Потом река стала дорогой и пошла в мир. Но поскольку когда-то она была рекой, то никогда больше она не смогла насытиться. А мы были бабочками, летающими вдоль обочины этой дороги…` Мечты нигерийцев населены существами, которые никогда не приходят в сны белых. Дорога, по которой идет Окри, покажется любому из европейцев омутом, населенным двуглавыми духами. Литература XX века была монополизирована латиноамериканцами. В начале XXI века нам придется привыкать к африканским именам.

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,8

131 оценка

5
33%
4
34%
3
21%
2
8%
1
4%

Ваша оценка

Прочитали 148Хотят прочитать 501

Рецензии

Аноним17 января 2012 г.
Что характерно - отзывы на "Голодную дорогу" написали только те лайвлибовцы, кто воспринял её нейтрально. Ведь нелегко что-то анализировать с высоты седьмого неба, на которое возвела меня автобиография дитяти -призрака.
Бен Окри происходит из народности уробо [Urhobo], обитателей дельты реки Нигер. Его матушку зовут Милосердие, его батюшку зовут Серебро. Исконная религия уробо предполагает существование наряду с телом физическим тела духовного, способного к путешествиям вплоть до полёта на Луну, общению с другими такими же духами и восприятию невидимого мира. Уробо верят не только в посмертие, но и в досмертие, вполне платоновское.
Есть много причин тому, что новорожденные плачут при рождении, и одна из них — внезапное отъединение от мира чистых форм, где все вещи созданы из волшебства, где нет страданий.
Иногда случается, что дух клянётся возвращаться в досмертное блаженство, не задерживаясь в подлунной юдоли. Появившись на свет человеческим детёнышем, он или она рано умирает. Юдоль, что греха таить, у нас не сахар, духов понять можно. Такую клятву принёс и Азаро, когда ещё не был Азаро. Но, родившись и заплакав от нестерпимой боли и отвращения, он увидел измученное лицо своей мамы, полюбил её и решил не бросать.
Собственно, весь роман и состоит из взаимоотношений мальчика-духа с могущественными собратьями, которые призывают его к исполнению обета, домогаются, строят козни, соблазняют, искушают, и наконец, просто прикалываются в меру способностей. Азаро их видит и слышит, никто же иной - ни мама, ни папа, ни соседи - не воспринимают. В более "цивилизованном" обществе куковать бы ему в психбольнице, до гробовой доски кушать бы рисполепт. Но это Нигерия, дети. Здесь мир иной - не только кара, но и дар. При том, что Азаро отроду существует среди самых замысловатых многоглавых, многоочитых, чешуйчатых, пернатых, летучих, ползучих горящих, текущих и вовсе не описуемых, он полностью вменяемый малец с пытливым умом и незлобной душой. По большому счёту он не различает реальность и... и другую реальность, человеков и... прочих Имеющих Быть. Для него, допустим, Иеремия-фотограф, собирающий демонстрантов в свой мистериальный ящик, дабы потом оживить, и Король Духов, существо облика прекрасного и котообразного - одного порядка. Они есть, этим всё сказано.
А вот Король Дороги сожрал все жертвы, всех жертвователей, всех жрецов, а под конец - сам себя. Его нет. Но сожрать он способен по-прежнему. Зачем, вы думаете, перед каждым выходом в путь приносить жертвы на перекрёстке?
Дорога пришла к человеку домой,
Дорога сказала: Ты - мой.

Я плыла по "Голодной дороге", как по течению долгой, медленной, но коварной реки. Никакой завязки - кульминации - развязки, никакой схемы Окри не признаёт, не в его это традициях. Последовательно проходят перед читателем чудные, красочные картины, и Азаро не утруждается даже намекнуть, где "по-настоящему", а где "не по-настоящему". Он играет всерьёз, этот пацан. Для него всё по-настоящему.
И мыслящий кабак мадам Кото, обретающий всё большее сходство с избушкой на курьих ножках (а сама мадам - Баба Яга, я узнала её!).
И буйный, наивный, дурашливый Папа, грузчик и боксёр, чьи отношения с Мамой - энциклопедия мужественности, увы, не всегда синонимичной мужеству.
И предвыборная раздача сухого молока под лозунгом: "Богатые - за бедных!"
И зловещий ночной ритуал оборотней в погонах.
И два фута бриллиантовой дороги, которую построили волшебные существа.
И пьяницы, и воины, и нищие, и богатеи, и громилы, и проститутки, и знахари, и убийцы, и убитые.
И бесчисленные души умерших людей, зверей, птиц, деревьев.
И сапфировый взгляд кота-монарха, которому любые, самые плотно сомкнутые веки - как распахнутые двери.
И Мама.
Откуда это: "...отнят будет дар пророческий у пророков и передан детям и безумцам"? Восхитительный, великолепный Окри, путешественник по Голодной дороге, собиратель сбывшихся и несбывшихся пророчеств. Клуб "Белый кролик" снова проявляет безукоризненный вкус.
Что до перевода...
Я на В. Соловьёва бочку не качу. Текст плотный, текст трудный, текст чуждый мировоззрению. Но хоть для смеху справочник полистать, а? Возьмём диалог:
— Чему тебя учили сегодня в школе?
— Про Парк Манго и Британскую Империю.
— Они тоже продажны, — сказал плотник.
Шотландец Mungo Park, нанёсший на карты течение Нигера, перевернулся тут в гробу. А сборище ночных торговцев компании «Хауза», продававших индийские благовония, ожерелья, духи и украшения? Вы что, издеваетесь, какая компания? Народ такой, хауса, помимо всего прочего, прославившийся коммерческим талантом от банков до коробейничанья. Делать что-то о Нигерии, не зная, кто такие хаусанцы = делать что-то о Европе, не зная, кто такие евреи.
В общем, оригинал в студию.
Читать далее
78
635
Аноним30 ноября 2017 г.
Дорога глотает людей
Много дорог ведет в Африку, но только одна ведет из Африки.
На мой взгляд, самый высококлассный магический реализм – типа «изящный». Когда магия введена тонюсенькими, но ярко блестящими ниточками. Вещи же, вкривь и вкось разукрашенные разноцветными лентами, так, что основного цвета (реальности) почти не видно, воспринимаются хуже и частенько превращают роман в полную белиберду, в которую не верится никаким местом – то есть остается либо сплошная магия, либо магия пополам с шизофренией; в любом случае, от реальности дело далеко, а это уже совсем другой разговор.
«Голодная дорога», безусловно, относится ко второму типу моей бестолковой классификации, но что-то ее спасает. Сложно сказать наверняка, что именно, но, пожалуй, это африканская экзотика. И по сей день Африка, даже для тех, кто ее посетил, остается далеким загадочным краем, и несмотря на часто печальные новости из этого края, кажется, что где-то на этом континенте еще есть чудесный уголок, где все по-другому. И роман Окри как будто описывает именно такой уголок.
По традиционным африканским верованиям, мир полон духов. И перед нами рассказ о жизни одного из них. Так уж получилось, други, что духам скучно быть духами, а, может, это нелепая причуда их короля, только так повелось, что духи рождаются снова и снова, и вы даже можете опознать ребенка, который на самом деле дух.
Наш маленький герой – источник всяческих неприятностей для своих родителей. Малыша тянут за собой голоса, его дразнят духи, во сне он попадает в чужие сны и необыкновенные места. А когда он взрослеет, все становится еще хуже – он должен оставить мир живых, пока за ним не явился семиглавый дух… (трехглавые – еще ничего, можно вполне успешно погнать взашей). Но главное, обыкновенный мир в его глазах совсем не обыкновенный и часто пугающий. И человеку со всеми удобствами было бы нелегко с таким чадом, а уж в бедном поселении, где вечно не хватает денег и которое сотрясают политические дрязги, и того все хуже.
Повествование в книге идет от первого лица, оно незатейливое, но удивительно захватывающее и вызывающее доверие. Я очень скептически отношусь к изложению от лица ребенка, но тут оно весьма хорошо, и чем больше становится угара, тем быстрее начинаешь в нем растворяться. Здесь читателя подстерегают настоящие ловушки. Вроде как уже понял, что тут сплошная небывальщина, но вот зашла речь о финансовых вопросах и политических партиях, погрузился, и пожалуйста – попал в настоящую ловушку, сам не заметил, как унесся в неведомые дали с рядами мертвецов на пути и поучающими речами духов.
Необычно и то, что хотя поначалу казалось-таки, что имеешь дело не с таинственным, а с местными галлюциногенами (это, кстати, часто бывает в африканских романах), постепенно это ощущение развеивается, и остается лишь приятный и будоражащий ветер потустороннего. И в это потустороннее, тесно связанное со сновидениями, действительно можно поверить.
Честно говоря, я удивлена, насколько мне понравилась эта книга. Кажется, она вобрала в себя все возможные минусы, которые я не устаю упоминать, рецензируя другие произведения жанра, но так удачно и качественно, в таком по сути «стоячем», но увлекательном сюжете, что примеченная было четверка по завершении чтения превратилась в пятерку.
Роман рекомендую к прочтению. Он интересен, по-своему красив и удивительно причудлив.
Читать далее
61
2K
Аноним29 ноября 2017 г.
Неутолимый голод фантазии
Вся человеческая история — это неоткрытый континент внутри наших душ. Там есть дельфины, растения, умеющие видеть сны, магические птицы. Небо внутри нас. Земля в нас. Деревья в лесу, животные в буше, черепахи, птицы и цветы знают свое будущее. Мир, как мы его видим, и мир, как он есть — это две разные вещи. Войны проходят не на полях сражений, но в таком месте, которое меньше игольного ушка. Нам нужен новый язык, чтобы разговаривать друг с другом. Внутри кота скрыто много историй, много книг. Когда ты смотришь в глаза собаки, странные рыбы проплывают в твоей голове.
Всегда рождались такие дети. Странные. Нездешние. С нестёртой памятью о тайнах вселенной. Они видели в переплетении солнечных лучей эльфов, разговаривали с ветрами и невидимыми друзьями, играли с духами. "И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли" - писал Лермонтов о таких. А может, все младенцы владеют тайнами вселенной, как утверждает предание. Если особые помнящие дети вырастают - а вырастают далеко не все, потому что родной мир соблазнительно зовет вернуться, - если из них не выбивают, не вытирают память, то они иногда записывают свои нездешние беседы и игры, истории не нашего мира. В Европе, и Азии, и Африке. Они узнаваемы - эти общие истории общего неэтого мира.
Это пугает, удивляет и радует - узнавание того, что не могло быть узнанным. Нет, я не вижу духов, я выросла. Но эта общность детского сказочного восприятия мира, эти цветные эмоции, что пронизывали тебя, малого, заставляли неожиданно срываться с места, бежать или застывать, вызывали иррациональный страх или смех. Эти истории, рассказанные бытовыми "крадущимися" вещами, диалоги с цветными камешками или деревьями. Эти странные демонические соседи, о которых ты точно знал, что та - Великая Праматерь, а этот слепой - зрячий колдун. Да, африканский мир полон еще живых тотемов и еще не отлетевших духов, еще не гербаризованной мифологии, "звезды были словами и богами... и мир, и небо, и земля были бесконечным языком снов и примет". Но такое живое восприятие мира характерно для разных детей на разных континентах - это общая глубинная память человечества; может быть, игра инстинктов и незакрепленных рефлексов, сбои нейронов; может быть, тот эволюционный путь из первобытности, который заново проходит душа ребенка.

Мы бедные. У нас нечего дать тебе, кроме нашей любви. Ты вышел из самых глубин нашей радости. Мы молились за тебя. Мы хотели тебя. И когда ты родился, у тебя на лице была эта таинственная улыбка. Шли годы, и мы видели, как улыбка таяла, но ее таинственность оставалась.
Вот это первое впечатление узнавания, эмпатии, взрыв цветов и эмоций, тоска по потерянной несуществующей небесной родине - это не дало снизить оценку книге, вынуждало оправдывать безжалостно затянувшееся повествование. Ну действительно, духи меняют формы, количество копыт и рогов, но не приносят в сюжет ничего нового. Алкоголь для слишком чувствительного ребенка - это не то, что способствует взаимопониманию с реальностью. Видения уходят и возвращаются, уходят, возвращаются и вращаются по кругу, а роман тормозит и тормозит.
А могло же быть действительно интересно! Реальность и мифы, быт и сказки, предрассудки и политика (так метко и правдоподобно это слово приобретает какой-то нехарактерный оттенок значения: "Я видел, как мужчины танцуют в состоянии политической эрекции")... К сожалению, легион духов почти затоптал свидетельства реальности, их надо было с трудом вылавливать, возвращать концентрацию внимания, чтобы зафиксировать и оценить, что же говорит нам свидетель, очевидец, уроженец этой голодной дороги. Выборы без выборов - еще одна наша общая реальность, но, конечно, здесь с африканским колоритом. Неудачи и взлет мадам Кото, хозяйки местного бара, доброй и коварной - амбивалентной, как многие языческие божки... Тяжелая работа родителей Азаро, таких красивых и измотанных жизнью. Отец, обессиленный, но непокоренный ни в политическом выборе (а выбора-то и нет), ни в физическом бою с полдюжиной соперников. Фотограф, который, несмотря на полную нищету и постоянный риск для жизни, фиксирует и бедность, и риал политик...
Крайняя нищета и уродство окружающего - и неизреченная красота, которая проступает из другого мира, все эти волшебные краски, индиго, серебро, померанец... Как может физический голод перерасти в духовную силу, разве можно накормить его живописными фантазиями? Каким образом можно найти и увидеть красоту, узнать ее проявления в страшном уродливом мире, если не помнить ее Оттуда? И откуда берется голод красоты, жажда истины, доброты и любви среди голода физического, физических страданий, боли, бессилия и тьмы?.. Нет, я не могу снизить оценку этой книге при всех ее недостатках.

Когда белые люди в первый раз пришли на нашу землю, - сказала она, словно разговаривая с ветром, - мы к тому времени уже могли летать на луну и на все большие звезды. В те времена белые люди приходили и учились у нас. Мой отец говорил, что мы научили их считать. Мы рассказали им о звездах. Мы отдали им некоторых наших богов. Мы разделили с ними наши знания. Но они все это забыли.
Кажется, я что-то вспоминаю...
Неспатольны голад фантазіі па-беларуску...
Тутака...

Вся человеческая история — это неоткрытый континент внутри наших душ. Там есть дельфины, растения, умеющие видеть сны, магические птицы. Небо внутри нас. Земля в нас. Деревья в лесу, животные в буше, черепахи, птицы и цветы знают свое будущее. Мир, как мы его видим, и мир, как он есть — это две разные вещи. Войны проходят не на полях сражений, но в таком месте, которое меньше игольного ушка. Нам нужен новый язык, чтобы разговаривать друг с другом. Внутри кота скрыто много историй, много книг. Когда ты смотришь в глаза собаки, странные рыбы проплывают в твоей голове.
Заўсёды нараджаліся такія дзеці. Дзіўныя. Нетутэйшыя. З нясцертай памяццю пра таямніцы сусвету. Яны бачылі ў перапляценнях сонечных прамянёў эльфаў, размаўлялі з нябачнымі сябрамі, вятрамі, гулялі з духамі. "И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли" - пісаў Лермантаў пра іх. А можа, усе немаўляты валодаюць таямніцамі сусвету, як сцвярджае паданне. Калі асаблівыя помныя дзеці вырастаюць, а вырастаюць далёка не ўсе, бо родны свет надта спакусліва кліча вярнуцца, калі з іх не выбіваюць, не выціраюць памяць, яны часам запісваюць свае нетутэйшыя гутаркі і гульні, гісторыі не нашага свету. У Еўропе, і Азіі, і Афрыцы. Яны пазнавальныя - гэтыя агульныя гісторыі агульнага нягэтага свету.
Гэта палохае, здзіўляе і радуе - пазнаванне таго, што не магло быць пазнаным. Не, я не бачу духаў, я вырасла. Але гэтая агульнасць дзіцячага казачнага ўспрымання свету, гэтыя каляровыя эмоцыі, што праціналі цябе, малога, прымушалі нечакана зрывацца з месца, бегчы ці застываць, выклікалі ірацыянальны жах або смех. Гэтыя гісторыі, апавяданыя побытавымі рэчамі, дыялогі з каляровымі каменьчыкамі ці дрэвамі. Гэтыя дзіўныя дэманічныя суседзі, пра якіх ты дакладна ведаў, што тая - Вялікая Прамаці, а гэты сляпы - відушчы вядзьмар. Так, афрыканскі свет поўны яшчэ жывых татэмаў і яшчэ не адляцелых духаў, яшчэ не гербарызаванай міфалогіі, "звезды были словами и богами... и мир, и небо, и земля были бесконечным языком снов и примет". Але такое жывое ўспрыманне свету характэрнае для розных дзяцей на розных кантынентах - гэта агульная глыбінная памяць чалавецтва; можа быць, гульня інстынктаў і неўмацаваных рэфлексаў, збоі мазгавых нейронаў; можа быць, той эвалюцыйны шлях з першабытнасці, які наноў праходзіць душа дзіцяці.

Мы бедные. У нас нечего дать тебе, кроме нашей любви. Ты вышел из самых глубин нашей радости. Мы молились за тебя. Мы хотели тебя. И когда ты родился, у тебя на лице была эта таинственная улыбка. Шли годы, и мы видели, как улыбка таяла, но ее таинственность оставалась.
Вось гэтае першае ўражанне пазнавання, эмпатыі, выбух колераў і эмоцый, туга па страчанай няіснай нябёснай радзіме - гэта не дало знізіць адзнаку кнізе, змушала апраўдваць бязлітасна задоўжаны аповед. Ну сапраўды, духі мяняюць формы, колькасць капытоў і рагоў, але не прыносяць у сюжэт нічога новага. Алкаголь для занадта адчувальнага дзіцяці - гэта не тое, што спрыяе паразуменню з рэальнасцю. Відзежы сыходзяць і вяртаюцца, сыходзяць, вяртаюцца і круцяцца па коле, а раман тармозіць і тармозіць.
А магло ж быць сапраўды цікава! Рэальнасць і міфы, забабоны і палітыка (так трапна і праўдападобна гэтае слова набывае нейкае нехарактэрнае адценне значэнне), побыт і казкі... На жаль, у легіёне духаў амаль патанулі сведчанні рэальнасці, іх трэба было з цяжкасцю вылоўліваць, вяртаць канцэнтрацыю ўвагі, каб зафіксаваць і ацаніць. Выбары без выбараў - яшчэ адна наша агульная рэальнасць, але, вядома, тут з афрыканскім каларытам. Няўдачы і ўзлёт мадам Кото, гаспадыні мясцовага бара, добрай і падступнай - амбівалентнай, як многія паганскія бажкі... Цяжкая праца бацькоў Азара, такіх прыгожых і выматаных жыццём. Бацька, знясілены, але нескароны ні ў палітычным выбары (а выбару-та і няма), ні ў баі з паўтузінам спаборнікаў. Фатограф, які нягледзячы на поўную галечу і пастаянную рызыку для жыцця, фіксуе і беднату, і рыал палітык ("Я видел, как мужчины танцуют в состоянии политической эрекции")...
Скрайняе жабрацтва і звыродства навакольнага - і невымаўляльнае хараство, якое праступае з іншага свету, усе гэтыя чароўным фарбы, індыга, срэбра, памеранец... Якім чынам можна знайсці і ўбачыць хараство, пазнаць яго праявы ў страшным пачварным свеце, калі не памятаць яго Адтуль? Як можа фізічны голад перарасці ў духоўную сілу, хіба можна накарміць яго маляўнічымі фантазіямі? І адкуль бярэцца голад на красу, прага ісціны, дабрыні і любві сярод голаду фізічнага, фізічных пакутаў, болю, бяссілля і цемры?.. Не, я не магу знізіць аднаку гэтай кнізе пры ўсіх яе хібах.

Когда белые люди в первый раз пришли на нашу землю, - сказала она, словно разговаривая с ветром, - мы к тому времени уже могли летать на луну и на все большие звезды. В те времена белые люди приходили и учились у нас. Мой отец говорил, что мы научили их считать. Мы рассказали им о звездах. Мы отдали им некоторых наших богов. Мы разделили с ними наши знания. Но они все это забыли.
Здаецца, я нешта ўспамінаю...
Читать далее
31
3,1K

Все рецензии

Похожие книги

Сиротский Бруклин

Джонатан Летем

3,6

(100)

Человек читающий

Без автора

4,5

(13)

Со дна коробки. Прозрачные предметы

Владимир Набоков

3,9

(133)

Иллюзионист

Анита Мейсон

3,8

(89)

Продавец дождя

Ричард Нэш

4,1

(120)

Ни горя, ни забвения

Освальдо Сориано

2,8

(3)

Kalendergeschichten

Бертольт Брехт

3,8

(4)

Чти имя своё

Валентин Блакит

(2)

Адам женится на Еве

Руди Штраль

4,2

(30)

Не тычьте в меня этой штукой

Кирил Бонфильоли

3,3

(406)

Король, дама, валет. Камера обскура

Владимир Набоков

4,4

(1K)

Архипелаг ГУЛАГ. 1918-1956. Опыт художественного исследования. В 3 книгах. Части 1-2

Александр Солженицын

4,2

(830)

Медведи, узнавшие огонь

Терри Бэллантайн Биссон

3,3

(72)

Утопия уставшего

Хорхе Луїс Борхес

4,1

(41)

Дейзи Фэй и чудеса

Фэнни Флэгг

4,1

(3,2K)

Мудрая кровь

Фланнери О`Коннор

3,5

(601)

Страсть новой Евы

Анджела Картер

3,7

(220)

Разноцветные корабли

Зенна Хендерсон

3,8

(16)

Песнь моряка

Кен Кизи

(1K)

Амур-батюшка. Золотая лихорадка (сборник)

Николай Задорнов

4,2

(45)

Цитаты

Аноним17 января 2012 г.
>— Принеси им лампу, — приказал мне плотник. Я взял лампу с другого стола и поставил на их стол. Девочка задула ее. Стало опять темно. Искры от костра врывались в полумрак.
— Это все глупая девчонка, — закричал я. — Она сделала это.
— Какая девчонка?
— Та, что сидит с вами.
Плотник, повысив голос, сказал:
— Я стукну тебя по голове этим молотком! Разве ты не видишь, чем я занимаюсь? Иди и принеси спичек!
Я выскочил из бара. Мадам Кото несла прямо с решетки кастрюлю с перечным супом, подложив тряпки под горячие ручки, чтобы не обжечься.
— Эта девочка опять здесь, с мужчиной. Он требует пальмового вина и спичек.
Она дала мне коробку спичек и сказала, что скоро принесет вина. Я вошел внутрь, зажег лампу и девочка снова ее задула. Ее глаза сияли в темноте. Они сверкали как зеленые глаза кошки.
— Ну и дрянь же ты, — сказал я ей.
— Я? — сказал мужчина. — Я зашел сюда выпить, а маленький козел обзывает меня? Кто твой отец?
— Не вы, — сказал я. — Это все та девочка. Ваш ребенок. Она дрянь.
Я зажег снова спичку и мужчина стукнул меня по голове... Когда я вернулся, я заметил, что все мясо куда-то делось. Плотник облизывал пальцы с наслаждением нашкодившего ребенка.
— Кто украл мое мясо? — спросил я.
— Маленькая девочка, — озорно ответил плотник с демонским блеском в глазах.
— Какая девочка?
— Та самая.
Читать далее
10
670
Аноним14 января 2012 г.
И не было среди нас тех, кто хотел рождаться вновь.
8
494
Аноним1 декабря 2017 г.
Сон может быть высшим пиком всей жизни.
7
381