Тотем и табу

Я в психологии полный ноль. Про Фреда конечно слышала миллион раз, но читать не приходилось, опасалась, да и не интересна мне , не близка психология. Но когда то надо наверно было узнать что-то о работах автора и я выбрала эту книгу , так как здесь не просто психология , а психология племен и древнего человека. Интересно было почитать о верованиях, о табу и тотемах некоторых еще существующих племенах, о том как связаны все эти запреты и вещи с их жизнью и как и почему возникли такие верования и запреты.
Но вот все что было за пределами этого мне все равно осталось непонятным, сама психология это для меня видимо что-то недоступное, вернее я сама не особо хочу ее изучать, противлюсь.
Автор постоянно сравнивает все эти племена , их мышление с невротиками, в отличие от здорового человека- интересно, но все же мне не понятно осталось почему.
Нет, я осталось так же далека от психологии. Но кое какие интересные моменты были в книге.
Книга состоит их четырех разных статей автора. Некоторые мне были очень интересны и понятны, какие то просто прошли мимо. Исторические факты изложенные в книге и как то привязанные к тому , что автор хотел донести до читателя-это было мне понятно , а вот психология как была у меня на 0 так и осталась.
Но я рада, что я хоть как то, хоть чуть чуть, что-то попыталась узнать сам язык автора, не считая специальных терминов , в которых я терялась конечно, мне понятен и интересен.

Ай да Зигмунд!
Ай да Фрейд!

Не поспоришь: свою психоаналитическую теорию он разработал досконально. Изумляет возможность ее применения к самым различным феноменам человеческого существования. Это обстоятельство заслуживает высокой оценки. Оно же побуждает не придавать особого значения тому, что в книге порядка 60-70% - заимствованного материала (у Фрэзера, Вундта, Ланга, Дюркгейма и др. исследователей примитивных народов). Разумеется, «Тотем и табу» не сводится к простому пересказу уже имеющихся концепций. Но Фрейду приходится отталкиваться от чужих точек зрения, поскольку при рассмотрении указанных явлений он, по своему собственному признанию, вступает на чуждую ему почву (не совсем попадающую в границы его компетенции).

На свое усмотрение он сделал выборку необходимых источников (и, судя по всему, потратил на это немало времени). Далее, что нужно отметить, он систематизировал, обобщил и классифицировал разнообразную и порой противоречивую информацию по изучаемому вопросу. Это, конечно, большой плюс. К тому же, он доступно и ясно изложил те данные, что почерпнул у других ученых. Интересно было почитать в его передаче про жизнь первобытных и еще сохранившихся к тому времени примитивных племен Австралии, Африки, Америки, а также островных кланов. Но еще более интересно было наблюдать, как он занимался окантовкой полученных данных, придавал им непосредственно психоаналитическую огранку. Это такой взгляд вглубь или наоборот изнутри труднодоступных нам явлений, желание не останавливаться на существующих очевидных обоснованиях, но попытаться дойти до самого корня, до смысла и сущности. Большое осложнение здесь состояло в том, что на момент написания книги уже трудно было отыскать такие племена, социальная и религиозная организация которых дошла бы до нас в их первозданном, неизменном виде; в большей части случаев она уже была искажена и представлена вторичными признаками. Прошлое темно, и Фрейд старался пролить на него свет посредством проведения параллелей: сравнения душевной жизни дикарей с достигнутыми в психоанализе результатами, в частности – в области исследования невроза.

Если попытаться сделать небольшой обзор тех выводов, к которым он в итоге пришел (попутно увязав его взгляды в некую систему), если попробовать с помощью ретроспективного способа проследить пути происхождения тотемизма и табу (следовательно, религии, нравственности и социальности), то выглядеть это будет примерно так:

Обратившись к одной из мировых религий, а именно, к христианской, в ней можно увидеть свидетельство свершившегося в доисторическую эпоху великого преступления – убийства объединившимися сыновьями своего Отца. Однако стоит добавить, что их отношение далеко не исчерпывалось только враждебным. Их чувства носили амбивалентную направленность. Убийство – это следствие враждебности, ненависти. Другим следствием, вытекающим из противоположного, любовного отношения было раскаяние, возникновение чувства вины после совершенного злодеяния. И оно требовало искупления. Так вот, самое грандиозное и полное искупление этого первородного греха (убийства Отца) есть принесение в жертву Христа. Самопожертвование сына явилось действом, снимающим чувство вины со всего человеческого рода (одновременно оно и указывает на содержание произошедшей трагедии).

Следует уточнить, что Фрейд к своим догадкам присовокупил предположения Дарвина, который по аналогии с животным миром заключил, что и первобытная человеческая орда была устроена подобным образом: в ней заправлял один сильный самец, изгнавший всех других представителей мужского пола и присвоивший себе право владения всеми женщинами. Однажды сыновьям надоело такое положение дел, они взбунтовались и убили отца. Это жертвоприношение – во многом коррелят жертвенных тотемических трапез-празднеств. Видимо, начало тотемизма и следует искать в том важнейшем событии: убив отца, сыновья сначала праздновали, но затем пожалели о содеянном и поклялись больше подобного не совершать, теперь уже перенеся образ отца на тотемное животное. На замену отца была перенесена и кофликтность, амбивалентность чувств. Тогда из осознания вины и родились два главных принципа тотемизма (его канон): не убивать тотемное животное (читай Отца, предка и прародителя) и не вступать в половые отношения с женщинами своего тотема (к чему до этого очень стремились). Возможно, так и произошел переход от патриархальной орды к братским кланам.

В тотемизме уже можно обнаружить зачатки религии (почитание тотема, отождествление с ним), социальности (путем приобщения к тотему – обеспечение крепких уз, священной связи и общих обязательств членов клана) и нравственности (экзогамия, запрещение инцеста). При этом нельзя забывать, что преступные желания не уходят из душевной жизни совсем; такие влечения только вытесняются в бессознательное и продолжают там существовать в подавленном виде в качестве самых сильных соблазнов и искушений. Отсюда, чтобы не дать им возможности вырваться наружу, люди изобретают табу, направленное против запретных вожделений людей. Запрет табу – результат той же амбивалентности. Табу соблюдаются неукоснительно под страхом неотвратимого наказания, под страхом смерти.

Прослеживая связь времен и преемственность поколений в их душевных переживаниях, Фрейд говорит о том, что это ожидание неминуемого возмездия также свойственно и неврозу навязчивости. Вообще, невротикам, как и примитивным народам, присуще т.н. «всемогущество мысли»: они отдают приоритет психической реальности над фактической, признавая действительность не переживания, а мышления и допуская переоценку психических актов. И самое главное, первостепенный для психоанализа Эдипов комплекс (желание устранить соперника-отца в борьбе за обладание матерью и при этом восхищение им, борьба враждебных чувств с нежными, сыновье сопротивление и сознание собственной вины), составляющий ядро всех неврозов, в своих последствиях совпадает с двумя основными табу тотемизма, и поэтому может считаться источником, из которого проистекают человеческие институты и нормы.

Ну вот, я все боялась читать дедушку Фрейда, а он оказался вовсе не таким озабоченным, как про него говорят. Хотя не без этого, конечно...
Интересная работа. Даже для такого дилетанта, как я. Фрейд погрузился в изучение обычаев и нравов народов, остановившихся на нижней ступеньке цивилизации: аборигенов Австралии и Африки, частично индейцев и некоторых других племен. Изучая их происхождение таких феноменов, как табу и тотем, психоаналитик сравнивает традиции туземцев с поведением своих пациентов-невротиков и находит немало общего. Далее, развивая свою мысль, Зигмунд Фрейд находит применение своей теории и в объяснении основ современного общественного уклада, традиций, суеверий, моральных норм и религиозных доктрин. А под конец садится на своего любимого коня (того самого, которого боялся маленький Ганс) и заявляет: все дело в Эдиповом комплексе! А чего вы ждали? Это ж Фрейд. И пусть со многими его идеями трудно согласится, но все же нельзя не восхищаться тем, как логично и последовательно он строит свою теорию, постепенно вырастающую в целую картину мира.
Итак, из этой книги можно узнать:

• почему принято считать, что от любви до ненависти один шаг
• что означают сны о кончине близкого человека
• откуда взялось понятие инцеста и как первобытные люди додумались его запретить
• отчего некоторые люди постоянно моют руки
• как появились колдовство и магия
• в чем суть жертвоприношений
• какой грех искупил Христос своей смертью

Читая Фрейда, мне невольно вспоминались слова Мишеля Фуко «Человек начинается не со свободы, но с предела, с линии непреодолимого». В этих словах, возможно, есть возражение в адрес Ж.П. Сартра (современник Фуко), который очень любил размышлять о свободе и в тени которого Фуко пребывал. Фрейд, описывая эти самые первичные самоограничения (запреты, табу) первобытных гоминидов, фактически показывает, как появился человек.

Собственно говоря, книга состоит из четырех относительно самостоятельных статей: «Боязнь инцеста», «Табу и амбивалентность чувств», «Анимизм, магия и всемогущество мысли», «Инфантильное возвращение тотема».
Все самые важные выводы Фрейд делает в «Инфантильном возвращении тотема». Предыдущие статьи носят преимущественно описательный характер, где собрано очень много эмпирики, но мало собственно психоанализа.

Тотем. Тотем – это «обыкновенно животное, идущее в пищу, безвредное или опасное, внушающее страх, реже растение или сила природы (дождь, вода), находящиеся в определенном отношении ко всей семье» - Фрейд.
Тотемизм является одой из древнейших форм верований наших предков. По сути, Фрейд рассматривает его в качестве зародыша всех последующих и более развитых религиозных воззрений человека. Отголосками тотемизма, например, было наделение языческих богов чертами зверей (Древний Египет, Индия и т.п.), изображение их в виде зверей, или принесение языческим богам в жертву только определенных видов животных и т.п.

Каково же происхождение тотемизма и вместе с тем всех последующих форм верований?

Для ответа на этот вопрос Фрейд обращает наше внимание на ребенка. «Отношение ребенка к животному имеет много сходного с отношением примитивного, человека к животному… он чувствует себя, пожалуй, более родственным животному, чем кажущемуся ему загадочным взрослому». В отношениях ребенок-животное очень часто наблюдается поведение, когда дети воображают себя животными и ведут себя таким же образом. Примитивный человек также отождествляет себе с животным тотема.
Обычная для детей сильная привязанность к животным часто сочетается с фобиями по отношению к их определенным видам (собаки, жуки, лошади и т.п.). Предмет фобии вызывает у ребенка амбивалентность чувств: с одной стороны он испытывает страх перед неким животным и ненависть, а с другой – живой интерес и даже любовь.

Не трудно догадаться, что Фрейд видит в подобных фобиях детей, перенесенный на животное страх мальчика перед отцом (страх кастрации за желание инцеста с матерью). Здесь буквально выпирает наружу тот самый пресловутый Эдипов комплекс. Мальчик любит отца, но также и ненавидит его и хочет убить т.к. желает вступить в инцест с матерью, а отец мешает этому. Испытывая такую мучительную амбивалентность чувств мальчик переносит (сдвигает) свой конфликт на суррогат отца т.е. на животное.

Таким образом, Фрейд приходит к выводу, что животное-тотем представляет собой отца, а точнее - его суррогат. Впрочем, и сами примитивные народы это утверждают, называя животное тотема своим предком и праотцем. «тотемистическая система произошла из условий комплекса Эдипа» - Фрейд.

Анимизм и магия. Для всех первобытных людей также был характерен анимизм – учение о души и духах. По-видимому, Фрейд согласен с тем, что представление о душе возникло как ответ на проблему смерти. Но особенность древних была в том, что они душами наделяли не только людей, но и животных, силы природы и буквально все вокруг. Так для них внешний мир становился понятным. Поскольку внешний мир был одухотворен, то на него можно было влиять посредством магии и колдовства. Колдовство «по существу означает искусство влиять на духов». Магия должна служить самым разнообразным целям, подчинить явления природы воле человека, защитить индивида от врагов и опасностей и дать ему силу вредить врагам. Магия зиждется на том, что Фрейд обозначает «всемогуществом мыслей». Вера в то, что мысли материальны и могут влиять на объективный мир. Подобная вера характерна для невротиков и детей. В анимизме примитивный человек перенес во внешний мир структурные условия собственной души.

Табу. Тотемизм не ограничивался только лишь почитанием тотемного животного, а включал в себя также некий свод «священных запретов» т.е. табу. Табу возникли до всякой морали или религии. Они не опирались на внешние авторитеты (Бога) и не имели рационального (практического) характера. Опираясь на работы этнографов, Фрейд выделяет два основных табу тотемизма:
- запрет убивать животное тотема (отца);

• запрет на половые сношения между членами общины одного тотема (они далеко не всегда были кровными родственниками).

  В этих двух табу тотемизма Фрейд видит истоки всей морали человечества. Во всех обществах с тотемными верованиями обязательно существовали эти табу. За их нарушение виновника, как правило, наказывали смертью.

  Каким же образом, тотем однажды был связан с этими табу?

  Миф Фрейда. Для объяснения связи тотема и табу, Фрейд предлагает нам представить самую первую человеческую общину и драму, которая в ней однажды разыгралась.

  В ее описании Фрейд оказывается солидарен с гипотезой Дарвина-Аткинсона о первичной (первобытной) орде, которая уж очень напоминает стадо горилл или прайд львов. В этой орде есть сильный, жестокий и ревнивый самец-вожак, который спаривается со всеми самками и изгоняет всех подрастающих сыновей. В один прекрасный день изгнанные сыновья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде. Но в памяти людей остался этот первобытных страх перед инцестом, который можно считать страхом перед альфа-самцом за спаривание с его самками.

Тотемическая проторелигия и первые табу произошли из сознания вины сыновей, как попытка успокоить это чувство и умилостивить оскорбленного отца. Убитого отца сыновья сделали объектом религиозного почитания. Более того, Фрейд считает, что и все последующие религии были попытками разрешить ту же проблему.

Первородный грех человечества по Фрейду – это убийство сыновьями своего отца. Из отцеубийства, по Фрейду, выросла религия и нравственность.

Недостатки этой книги в том, что отдельные главы логически плохо связаны между собой. Это объясняется тем, что, по сути, они являются отдельными статьями. Кроме того, в книге больше истории, чем психоанализа.

Ну... спойлер: она не такая страшная, как кажется. Но и не простая.

Я, конечно, ожидала чего-то вроде «все проблемы родом из детства» и «мальчик любит маму», но нет. Тут Фрейд выдал совсем другое кино.

Что это вообще было?
Если совсем коротко: «Тотем и табу» — это сборник из четырёх очерков, где Фрейд решает объяснить происхождение религии, морали и культуры через призму психоанализа. Всё бы ничего, но он делает это через анализ первобытных племён, тотемов и табу, как символических форм запрета.

«Табу — это не что иное, как запрет, основанный на сверхъестественном страхе...»
Кажется, звучит сухо. Но вот вы сидите, читаете — и вдруг понимаете: речь не только о племенах Австралии или Африки. Речь о нас. О наших сегодняшних странных страхах. О том, как мы боимся «нарушить», даже не понимая, почему.

Фрейд берёт племя, выкапывает из его обычаев суть — и аккуратно переносит её на нашу цивилизацию. Иногда кажется: ну нет, у нас-то не так! А потом смотришь, как мы реагируем на измену, на смерть, на иерархию в семье — а ведь правда....

Страх духов и вина перед отцом
Один из самых мощных моментов — Фрейд разбирает, почему у людей появляется страх перед мёртвыми. Он утверждает, что

«Оставшиеся в живых чувствуют себя защищенными от преследований мертвецов только в том случае, если между ними и их мертвыми преследователями имеется вода. Поэтому так охотно хоронили покойников на островах, перевозили на другой берег реки...»
И тут я зависла. Потому что это уже не просто культурология, это копание в тёмной стороне каждого из нас. Он прямо говорит: мы боимся мёртвых не из-за них. А из-за того, что при жизни желали им чего-то нехорошего. И как бы... боимся, что они это «помнят».

Сидела, читала, вспоминала... И знаете, ведь в каждом из нас есть такие уголки, куда мы не любим заглядывать. Вот туда Фрейд и ныряет. В наши Тени.

Местами — как на лекции. Местами — как в зеркале
Не скажу, что всё шло легко.

Но зато потом — бах! — и выныриваешь на кусок, который хочется перечитать трижды. Например:

«Тотем отличается от фетиша тем, что никогда не состоит из единственной вещи.»
Ага, не из любви к ближнему. Не из доброты. А из страха. Думаете, преувеличивает? Может быть. Но теперь я всякий раз, когда ловлю себя на фразе «так нельзя», вспоминаю этого хитрого дядьку.

Тотем. Табу. И семейные обеды
Вы когда-нибудь чувствовали неловкость от взгляда старшего родственника за столом, когда вы вдруг сказали что-то… неудобное? Вот примерно об этом и пишет Фрейд, только масштабно. Он утверждает, что моральные нормы выросли из запрета убивать отца и желания занять его место.

Это, конечно, звучит как дичь. Но как идея — цепляет. Особенно если вы хоть раз видели, как в больших семьях борются за главенство. Или наблюдали, как «мамина тарелка» вдруг становится священной. Это и есть — тотемизация.

Понравилось то, как Фрейд не боится лезть в самые тёмные места человеческой психики. Он вообще не из тех, кто «погладит по голове». Он такой: «Смотри! Это всё в тебе. И в твоих родителях. И в их родителях».

Это страшно. Но честно.

Местами тяжеловесно. Ну это и не роман. Нужно много усилий, чтобы не соскочить. Но потом приходит награда — ощущение, что ты поняла что-то важное. И оно не исчезает.

А вы уверены, что не боитесь духов?
Вот честно. Если выключить свет и остаться в пустой комнате, не появится ли у вас лёгкий холодок в затылке? Или если кто-то предложит переночевать в доме, где «что-то было», — вы согласитесь?

Фрейд говорит, что даже самые «рациональные» из нас прячут в глубине души древнего человека. Того самого, с тотемами, запретами и страхами. И чем больше мы это отрицаем, тем сильнее оно влияет.

Эта книга — не для всех. Она просто покажет, насколько мы... сложные. С древними корнями.

Хочется в самом начале отметить, что работы самого Зигмунта в этой работе...процентов 30. Всё остальное - это другие извесные учёные, психиаторы...доктора..путешественники. Фрейд собрал самые узнаваемые и весомые мнения на тему тотема и табу (в большей степени его интересовал именно табу) и дал своё пояснение. Мой друг пытался прочитать эту книгу, но дошёл только до четверти. И я поняла - почему. Только в конце книги, Фрейд даёт потрясающую модель возникновения религии и общества.
Но до этого ещё нужно дойти. В большинстве своём, предложения очень длинные и на середине ты понимаешь, что мысль потеряна. Приходится перечитывать, пока не поймёшь. Не могу сказать, что он использовал слишком заумные слова или обороты. Просто предложение - это нагромождение кучи слов, разделённое знаками препинания и не всегда улавливаешь - где пошла уже следующая мысль.
Теперь о содержании. Многие мысли мня заинтересовали, увлекли даже. Одна из главенствующих мыслей - это тема инцеста. Она проходит через всю книгу. Автор пытается объяснить пророду возникновение. При этом, так как работа идёт сдикорями, то под инцестом понимается не только половые отношения между кровными родственниками, НО и всеми жителями тотема (то есть племени). За нарушение и связь с женщиной из твоего клана - полагалась смерть. Поразило меня и то, что даже, если женщину изнасиловали - её всё равно ждало это наказание.
Чем эта книга привлекательна лично для меня - огромным колличеством исторических примеров. Фрейд приводит больше 50 разных обычаёв, разных племён. При этом - он указывает какой автор первым опубликовал этот пример и когда. Он не приватизирует себе чужие идеи и за это я его ещё больше уважаю. На каждый такой пример, помиио мнения автора - Зигмунд приводит свою теорию, всегда с доказательствами.
Если у вас была мимолётная связь, которая не повлекла за собой беременность - наказывалась так же смертью. Вот вам и решение проблемы бесплодия - смерть. Естественный отбор, скажем так. Не можете зачать ребёнка - придётся поплатиться.( я не говорю о моральной стороне)
В Новой Британии существует обычай - отсылать сыновей из семьи, когда они вступают в половую зрелость. Мальчики просто переезжают в большой дом - общежитие, где и живут в дальнейшем, пока не построют свою семью. Им запрещено даже произносить имена сестёр и мамы...а если они сталкиваются на улице, то женщины прячутся в кусты, а мужчина должен развернуться и пойти в другую сторону. Это жёстко и слишком для моего понимания, но Фрейд на протяжении всей книги даёт множество доводов в пользу такого обычая. Ведь все мальчики, когда растут - видят свои первые сексуальные фантазии в образе мамы или сестры. Это естественно для каждого, но не каждый сможет в дальнейшем перерасти это желание. ( В моей семье есть случай, когда двоюродные брат и сестра влюбились друг в друга. Они были настолько счастливы, настолько же и несчастны. Они не смогли быть вместе, потому что все родственники были против, да и детей они иметь не могли, а это было очень важно для обоих. Теперь обе семьи совсем не общаются)
Интересна и позиция на отношения между тёщей и зятем. В тотемах (а это обязательно примитивные люди, живущие не цивилизованно в джунглях) это общение - запрещено. И в книге есть вечный ответ на вопрос - почему эти отношения такие сложные и существует стоолько шуток на эту тему. Тёща не может смириться с тем, что теряет контроль над своей дочерью и постоянно придирается к новому избраннику. Тот, в свою очередь, видит - во что в будущем может превратиться его женщина и испытывает страх. Их отношения обречены, а если ещё прибавить сюда сексуальный подтекст между этими двумя (молодой мужчина, привлекательный для женщины... и пожилая составляющая жены), то совсем становится жутко. Так что мне очень даже нравится решения этой проблемы. Тёща и зять не должны общаться. После замужества, пара переезжает в свой дом и начинают свою жизнь. Ни имени, ни самой тёщи в их доме быть не может. Жена может общаться с мамой в родительском доме, не больше.
Вторая важная тема в книге - убийство и жажда смерти ближнему. Фрейд уверен, что в каждом из нас живёт жажда убийства ближнего. Причины бывают разными...и я склонна согласиться. Не многие доходят до решающего шага (хотя если смотреть на переполненные тюрьмы, начинаешь в этом сомневаться), но думают об этом многие. Возьмём пример такого чувства...пожилая мама, которая уже много лет лежит и никаких улучшений не может быть...(последняя стадия рака). Очень многие (и судить их невозможно, да и нереально трудно) хоть иногда допускают мысль о том, что поскорее хотят, чтобы всё закончилось. И когда человек умирает....во всех эмоциях присутствует - облегчение...
Самовнушение...это тоже интересная часть нашего я. В книге приведены множество примеров, когда люди умирали от самовнушения, поняв, что нарушили табу. Я бы хотела почитать побольше литературу на эту тему... Мне сложно поверить в это и осознать. Как нужно верить???
Я не буду разглашать главную интригу книги. Фрейд очень ясно и детально описал зарождение общества, использовав за основу - теорию Дарвина. Он привёл новые (психоаналетические) подтверждения и доказательства. И христианство с такой фигурой во главе, как Иисус, вписывается в эту теорию.
Я голосую ЗА эту книгу. Но читать её нужно - когда вас ничего не беспокоит и у вас достаточно времени. Нужно предельное внимание...иначе мысль автора просто потеряется. Поверьте мне - в конце вы не пожалеете времени, которое затратите на неё. И Фрейд и правда - великий.