Та сторона, где ветер

Если рана не болит, ею очень удобно хвастаться.

Злость бывает разная. Иногда рассердишься и будто сил прибавится, а иногда наоборот: приходит злость беспомощная, такая, что даже кулаки сжать как следует не хватает силёнок.

Начинается ветер,
И большие деревья
Шумно встряхивают плечами,
Прогоняют последний сон.
А простыни на веревках
Громко хлопают и полощут.
Им кажется, что они – паруса.
Я подумал, что хорошо бы
Сделать парус из этих простынь
И поставить его на лодку.
Только мне не дадут.

Это придумал человек, который погиб. А если человек умер, самая веселая история покажется грустной.

Вот ведь как по-дурацки устроен человек! Ничего не случилось, а спокойной жизни нет.

– Как звать-то? Илька? Илья, значит. Илья-пророк… Ну-ну! Значит, Илюшка. А меня – Иван Сергеевич. Можно и проще – дядя Ваня.
– Лучше уж Иван Сергеевич, – сказал Илька, простодушно глядя на Владькиного отца. – У нас есть сосед дядя Ваня. Пьяница ужасная. Жена каждую субботу его из канавы домой на тачке возит. А он только мычит.

Он никогда не думал, что радость можно чувствовать так же, как боль, как тепло, как ветер.

Когда ждешь, время тянется медленно, как застывший резиновый клей.

Когда у человека на душе скверно, солнце его не радует.