Доктор Живаго

Юру успело поразить, как в некоторых неудобных, вздыбленных позах, под влиянием напряжений и усилий, женщина перестаёт быть тем, чем её изображает скульптура, и становится похожа на обнажённого борца с шарообразными мускулами в коротких штанах для состязания.

Всё ведь вышло не так, как предполагал Александр Александрович. Он представлял себе – виолончелист, трагедия, что-нибудь достойное и чистоплотное. А это чёрт знает что. Грязь, скандальное что-то и абсолютно не для детей.

«О как задорно щёлкают выстрелы, – думала она. – Блаженны поруганные, блаженны оплетённые. Дай вам бог здоровья, выстрелы! Выстрелы, выстрелы, вы того же мнения!»

Они вышли на улицу и не узнали воздуха, как после долгой болезни. Морозное, как под орех разделанное пространство, легко перекатывало во все стороны круглые, словно на токарне выточенные, гладкие звуки. Чмокали, шмякали и шлёпались залпы и выстрелы, расшибая дали в лепёшку.

Неосвещённая улица пустыми глазами смотрела в комнаты. Комнаты отвечали тем же взглядом.

Собака не любила девушки, рвала ей чулки, рычала на неё и скалилась. Она ревновала хозяина к Ларе, словно боясь, как бы он не заразился от неё чем-нибудь человеческим.

Погода перемогалась. «Кап-кап-кап» – долбили капли по железу водосточных труб и карнизов. Крыша перестукивалась с крышею, как весною. Была оттепель.

Отрочество должно пройти через все неистовства чистоты. Но они пересаливают, у них заходит ум за разум.
Они страшные чудаки и дети. Область чувственного, которая их так волнует, они почему-то называют «пошлостью» и употребляют это выражение кстати и некстати. Очень неудачный выбор слова! «Пошлость» – это у них и голос инстинкта, и порнографическая литература, и эксплуатация женщины, и чуть ли не весь мир физического. Они краснеют и бледнеют, когда произносят это слово!

Вечер был сух, как рисунок углём. Вдруг садящееся где-то за домами солнце стало из-за угла словно пальцем тыкать во всё красное на улице: в красноверхие шапки драгун, в полотнище упавшего красного флага, в следы крови, протянувшиеся по снегу красненькими ниточками и точками.