Братья и сестры (комплект из 2 книг)

- Люди, про пряслины кто-нибудь читал? Быстро скажите, о чём там, а то я ни в зуб ногой. Всё что знаю, что пряслами какую-то ерунду для пряжи называли

И смешно, и грустно от подобных фразочек, и всё-таки приходилось мне это слышать, приходилось. И быть свидетелем лёгкого ступора студентки, которой «быстренько», как она сама просила, пытались рассказать краткое содержание всей тетралогии. Всей! Подумаешь, четыре не худых книжки общим объёмом с «Войну и мир»! Ей ведь экзамен надо было сдавать! И сдала ведь! Правда, насколько помню, вопрос по «Пряслинам» ей не достался. Вопрос был по другим книгам. Которые она, как мне кажется, тоже не читала. Поэтому и сдавала по шпаргалкам да за счёт профессорской лояльности.

Считаю, что девушка много потеряла, не прочитав хотя бы один роман из четырёх. А лучше бы читала все.

«Братья и сёстры» - первый роман этой тетралогии, написанный в полном соответствии канонам социалистического реализма. «Фу-у-у, совоок», - кто-то зашипит на этом месте, и будет не прав. В книге нет той «совковости», которая присутствует в канонических произведениях, отмеченных Партией и Правительством на каком-нибудь …надцатом съезде КПСС, вознесённых до небес Союзом Советских Писателей, отмеченных Государственной премией, и по многочисленным просьбам трудящихся перепечатанных в двадцати изданиях по двадцать тысяч экземпляров в каждом.

Этот роман Абрамова написан на удивление просто. Простым языком, о жизни простых людей. Правда, в непростое время.

1942 год. Северное село Пекашино. Колхоз. В колхозе одни бабы, старики да малолетки. Мужики все на фронте. А колхоз должен кормить и фронт, и город. И от задач, поставленных сверху не укроешься, как бы ни захотелось. Да и не всегда от них нужно уклоняться. Разве можно уклоняться от весенней пахоты? От сева? От сенокоса? Не вспашешь, не посеешь, не выкосишь – сам останешься и без хлеба, и без кормов – считай, без скотины. И вся эта морока, повторюсь, на плечах баб, стариков и малолеток.

О том само название романа, которое поясняется только в самом конце слегка путаной, и немного наивной фразой партийного секретаря:

Дальше...

Можно, кстати, усмотреть в названии намёк на сталинскую речь от 3 июля 1941 года, начинающуюся со слова «Братья и сестры» (Солженицын, правда, утверждал, что сказал это Сталин по старой и почти уже забытой привычке, появившейся у него благодаря учёбе в духовной семинарии). Можно. Правда, сам Сталин упоминается в романе всего трижды, да и то постольку-поскольку, да как-бы между делом. Про партию говорится чаще, но вот о её руководящей роли опять размыто. Повествование с намёком – партия была, надо о ней упоминать. Хотя бы потому, что приходится говорить про райкомы-обкомы как руководящих органах, да о необходимости состоять в этой самой партии председателями колхозов.

Но всё-таки роман о народе, его крайне напряжённой, почти нечеловеческой жизни. О простых людях в их бедах и горестях. Как то язык не поворачивается сказать «о бедах и радостях», потому что радостей в книге очень мало. Именно поэтому и верится, что вся эта книга, написанная по канонам социалистического реализма – совершенно правдивая.

Вот пекашинский мужик Степан Андреянович Ставров, на редкость хозяйственный и деятельный человек. Про таких, как он говорят, что им сноса нет. Но оказывается, есть – пришедшая похоронка на сына сразу же старит этого человека, который прежде и возраста своего не чувствовал. А всё потому, что теперь не видит ом смысла своей жизни.

Вот Анфиса Минина, которую как-то нежданно-негаданно для её самой выбрали председателем колхоза взамен предыдущего, напрочь потерявшего доверие селян. И без того перегруженная работой, женщина вынуждена теперь успевать везде, за весь колхоз, за всех, кто норовит отлынуть от работы. А над ней, над Мининой, райком, который постоянно подстёгивает планами – пахоты, сева, уборки.

Далеко не в первой главе появляется семья, чьей фамилией названа вся тетралогия «Пряслины». Спустя полвека после написания романа студентка-филолог удивляется – оказывается, «какая-то там ерунда для пряжи» к содержанию отношения не имеет. Оказывается, тут фамилия такая – Пряслины. И главных Пряслиных пока что двое – 14-летний пацан Мишка, да его мать Анна, у которой шестеро детей, мал-мала меньше. Сама она работница так себе, но кормить такую ораву надо. Ищет, бьётся женщина, и доходит до того, что пытается украсть немного колхозного зерна, прекрасно зная, что за это есть расстрельная статья.

В её дом тоже приходит похоронка, и теперь главным мужиком становится Мишка. Первое впечатление он производит так-себе: немного высокомерен, много дерзок. После гибели отца, понимая, что теперь всё зависит от него, даже отчасти важничает. Что называется, «выставляется». Впрочем, спесь быстро проходит, и скоро мы видим его работающим и в поле, и в кузне. И становиться он первым мужиком во всей деревне.

Много их там, в книге, похоронивших мужей и сыновей, и ожидающих возвращения с фронта. Некоторые, впрочем, не очень ожидают – кое-кому муж совершенно не мил. И вот показана жизнь с другой стороны. «Всё для фронта, всё для победы», а бабам ещё и пожить хочется. Одним не хватает простой ласки, сочувствия и любви, другие не скрывают желания покувыркаться с мужиком в кровати (что-ж, ведь и от физиологии никуда не убежишь)! Вот почему приехавший в колхоз новый человек от райкома Иван Лукашин сразу обращает на себя бабское внимание. А сам он обращает внимание на одну, да и то замужнюю, у которой мужик на фронте.

Что-то я уже спойлерить начал. И зря – для отзыва на хорошую книгу это непозволительно. Лучше вспомню про то, как Абрамов где-то высказался на тему, что советская баба открыла второй фронт. Фронты считать не будем, фронтов в тылу те годы много было. Но сколько в нашей литературе описано героических подвигов о подъёме целины, строительстве железных дорог, индустриализации… А всё это в большей степени было уделом мирного времени. А уж когда писали о военных года, на первом плане были солдатские подвиги. Абрамовский роман тем и делает пекашинских женщин героинями, что совершенно не героизирует их. Я уже сказал – роман очень прост. В целом повествование – это простое описание, иногда даже скуповатое. Как публицистика – где-то констатация фактов, где-то суховатые факты. А именно в этом и заключаются истоки подвига. Потому что настоящие подвиги совершаются, как правило, не с намерением их совершить. В данном случае подвиг творят те, кто смертельно устал, кто не высыпается ночами, кто болен, а то и покалечен, кому негде помыться и нечего пожрать, кому хочется любви или, в крайнем случае, просто покувыркаться… Их объединяет одно – необходимость пережить войну.

Абрамову спасибо огромное за то, что всё это засвидетельствовал и честно рассказал.

Из критики 60-х годов следует, что роман был очень популярен. Полагаю, так было потому, что его читали очевидцы тех лет. Думаю, сейчас бы он был очень полезен современному поколению, которое про фронтовые-то дрязги мало знает. Чего уж там про тыл говорить?

Вот ещё одно писательское имя, одновременно знакомое (на слуху) и не знакомое (ничего не читал).
Архангельские края, Таёжные, лесистые, не шибко богатые на урожай (как говорится, зона рискованного земледелия). А вот поди ж ты, живут люди. Наверное поселились в давние ещё времена по берегам речки, речка объединила людей и нанизала как на стержень деревню Пекашино.

Мы приходим в эту северную деревню в не самые богатые и счастливые её времена — 1942 год, война, мужики на фронтах, а в деревне одни жёнки (сиречь бабы) да дети. А раз времена военные, то никто никаких планов колхозу не снижал, а наоборот, накручивал да повышал — время такое было. Вот и изламываются деревенские колхозные люди в немыслимом труде.

Абрамов очень верно поступил, что не стал расписывать реалии того времени отстранённо и как бы партийно-хозяйствующим взглядом. Наоборот, мы всё время видим всю деревенскую жизнь как бы изнутри, как бы сами находясь в этой самой деревеньке и вместе с той или другой семьёй (однако чаще всего всё-таки с семейством Пряслиных — отсюда и второе название этой эпопеи "Пряслины") крутимся и вертимся в круговерти деревенских дел и забот.

В первых двух романах трилогии (а на самом деле тетралогии) время идёт неспешно, потому что Абрамов не просто прогоняет перед читательским взором основные вехи тех военных лет, а наоборот, прослеживает жизнь пекашинцев день за днём, а порой и час за часом. Да ещё при этом умудряется то и дело погрузить нас во внутренний мир разных персонажей, да ещё и покрутить их мысли и чувства туда-сюда, поскольку ведь нечасто мы мыслим однозначно категорично, зачастую мы колеблемся и страшимся и совершаем ошибки, и как написать правдиво без того, чтобы не показать все эти внутренние метания разных людей.

Третий роман переносит нас уже в первые послевоенные годы — отгремела война, потихоньку возвращаются в деревню немногочисленные выжившие солдаты, казалось бы, живи да радуйся. Но ведь вся страна в разрухе, и эту разорённую страну восстанавливать надо и кормить, а кто это сделает, как не простой колхозник. И потому опять — надо! надо! надо! давай-давай-давай!!! В общем, читаешь, и даже не верится, что наши родители и деды всё это пережили и через всё это прошли. Но вспоминаешь рассказ матери, как у них умер её годовалый младший брат, объевшись с голодухи картофельной шелухи, как батрачили за еду, как в рогожное одевались — было, прожили и выжили...

Наверное хотя бы один раз в жизни каждый из нас должен прочитать какую-то такую вот настоящую деревенскую книгу. Чтобы прикоснуться, и узнать, и попытаться понять и принять, и осознать и отдать должное им, нашим родичам. И вот эта книга, эта эпопея как раз очень подходит для такого чтения.

А чтобы подтвердить написанное выше, скажу, что сразу, как закончил чтение вот этой трилогии, закинул в букридер книгу четвёртую "Дом", и не просто закинул, а немедля распаковал архив и стал читать...

Роман в четырех книгах: "Братья и сестры" "Две зимы и три лета" "Пути-перепутья" и "Дом" создавался автором в течении двадцати  лет и по своей глубине и правдивости народных характеров считается одним из самых значительных произведений автора.

"Братья и сестры" первая книга одноимённой тетралогии. В ней рассказана жизнь русской деревни Пекашино в годы Великой Отечественной войны.

Весна 1942 года. В результате тяжелых поражений армия продолжает отступать, оставляя хлебородные районы страны. Тяжкий труд по снабжению армии и тыла хлебом ложится на плечи женщин, стариков и подростков в отдаленных от фронта районах.

Во главе колхоза "Новый путь" становится Анфиса Минина, простая крестьянка и бывший бригадир. В помощь ей назначается переведенный из блокадного Ленинграда раненый фронтовик Иван Лукашин. Непосильный труд и долг перед страной наполняют жизнь героев.

После гибели отца 14-летний Миша Пряслин становится старшим в доме, единственной надеждой на выживание для своей матери и младших братьев и сестер. Он работает в колхозе наравне со взрослыми, хотя сам ещё, по сути, ребёнок.

Трагедия войны, единение народа перед общей бедой пробудили в людях невиданные духовные силы, терпение, сострадание, способность к великому самопожертвованию.

Между Анфисой и Лукашиным происходят взаимные чувства. Только из-за неправильно понятой ситуации пути их расходятся. Иван уходит на фронт. Так заканчивается первая книга.

"Две зимы и три лета". Вторая книга из тетралогии. Она охватывает промежуток с 1945-го по 1947-й. История жителей небольшой северной деревни Пекашино на фоне истории большой страны.

На протяжении этих лет герои несут тяжелую ношу лишений военных и послевоенных лет, деля с односельчанами труд, нужду и горе.

Условия жизни и трудовое напряжение колхозников остаются почти такими же, как в годы войны. Людям с окончанием войны становится не легче, а даже тяжелее: из ушедших на фронт пекашинцев немногие вернулись домой. А многолетние нагрузки подорвали силы тружеников, на плечи которых легла тяжесть тыловой жизни. На женщин, стариков, подростков.

В романе присутствуют черты хроники. В повествовании чувствуются документальные мотивы. Основная сюжетная линия — социальная. На первом плане острые вопросы колхозной жизни.

Начала читать два месяца назад - хватило на 10 страниц. Не пошло чтение. Вернулась к "Братьям и сестрам" вчера... Так затянуло, увлекло, что 5 часов пролетели, будто бы их и не было. В итоге - прочитанная залпом книга. Даже рада, что впереди еще 3. Первые ассоциации были с советскими фильмами вроде "Свадьба с приданым" - соревнование бригад, любовь, коллективный труд, тревога за гибнущий урожай и благополучное его спасение...
А еще... А еще понимаешь - какое счастье, что нашему поколению не нужно провожать родных людей на войну и бояться, что видишь их в последний раз.
Интересно, что же будет дальше... Берусь за следующую часть.

В детстве мы с сестрой каждое лето проводили в деревне в гостях у бабушки. Деревня эта находится в Архангельской области. А если точнее - это село Поньга, которое находится напротив города Онега, на левом берегу одноименной реки. Ну, это так, экскурс в географию) Отправляли нас туда чуть ли не на следующий день, как заканчивались школьные занятия. И вот представьте: в Питере под окнами дома шиповник алеет, а в деревне еще черемуха цветет. Клубника поспевает только в середине июля. А с середины августа на ночь уже надо печь протапливать, иначе спать будет холодно. Вот такое короткое на севере лето! Но я все равно очень люблю этот серьезный, молчаливый край. Какое там небо! Нигде нет такого высокого голубого неба. А ночи? Вот где белые-то ночи, не чета любимым питерским. В Архангельске солнышко на ночь даже и не садится, ночью как днем светло. А какие реки, глубокого синего цвета, манящие, холодные, какое побережье у Белого моря! Едешь вдоль - дух захватывает. А какие леса - высокие, стройные, дышится легко, вольно. А богатств в них сколько - и грибы, и ягоды, морошка, черника, малина, брусника, клюква. Идешь из леса с букетом черники, ягоды прямо с ветки ешь. Красота) И люди под стать природе. Немногословные, суровые, серьезные, люди дела.

Вот про этих-то людей и пишет Абрамов. Как тяжело им жизнь давалась, с каким трудом поднимали они хозяйство, как мало радостей на их долю выпадало. Начало первого романа в тетралогии (тетралогия, если включать роман "Дом") - 1942 год. Шутка ли - в тылу войны бабам, старикам да малым ребятам за урожай стоять насмерть. Да еще и ждать, постоянно ждать, жить в тревоге, с сердцем неспокойным. Ведь мужики-то на фронте, в любой дом может горе похоронкой прийти. И приходило. А после войны, казалось бы - заживем - ан нет, надо страну подымать. Надо пахать, сеять, косить, лес валить. Надо все колхозу отдать, а о себе забыть, ждать, опять ждать. Вот так за работой и ковались люди, кто ломался, кто нет. Всякие судьбы бывают. Я , наконец, поняла, почему я не в восторге от большей массы современной литературы. У современных авторов за героями наблюдаешь, а у Абрамова с героями проживаешь. Это невероятная книга. Сильная, смелая, правдивая.

Пробрало до самой глубины души. Читала, и такая гордость брала за наших русских баб, да-да, именно баб, потому, что только баба способна быть и лошадью, и быком, и бабой и мужиком. Бедные, несчастные бабоньки, что же вам пришлось пережить в эту проклятую войну, и мало вам поклониться в ноженьки, мало вам поставить памятник, на руках вас надо было носить до конца ваших дней.
Проклятая война ни кого не щадит, забирает сыновей, мужей, братьев. Горе, но горевать некогда, фронту нужен хлеб, собственным детям нужен хлеб. Поплакала день, другой, и вперед, впрягайся, кроме тебя не кому. И на фоне вот этих семижильных баб так "выгодно" смотрятся те, кто и в горе не забывает своей выгоды, таким не просто хочется плюнуть в лицо, а растоптать, как мерзкого таракана.
С удовольствием буду читать продолжение, т.к. все же надеюсь, что у Анфисы все сложиться,да и судьба Анны тронула до глубины души.

Меня возбуждают трава и кусты!
Меня возбуждают реки и мосты!
Меня возбуждает цветной сарафан!
Я – безнадёжный эротоман!

Меня возбуждают часы на стене!
Меня возбуждают цветы на окне!
Меня возбуждает пятилетний план!
Я – безнадёжный эротоман!

В.Ю. Степанцов.

Женщины, дети и старики под руководством партии большевиков ведут борьбу за урожай в самом глубоком тылу. Вроде бы до невозможности стандартный сюжет. Но оказалось - удивительно занятная книга. Она неожиданно захватила моё внимание: словно приехал к дальним родственникам в полузабытую деревню, где не был долгие годы. И там сидишь в кругу постаревшей родни и слушаешь их рассказы о произошедшем в твоё отсутствие. И слушаешь, и слушаешь, и не хочется отрываться от вызываемого ими приятного щемящего чувства… и такие эти истории яркие, будто видишь их своими глазами.
Автор наделён необычным писательским талантом - превращать течение обыденной жизни в притягательное действо.
Теперь о том, что не понравилось.
Если верить автору, то основное, что интересовало большинство деревенских женщин это - затащить к себе в постель всех попадающих к ним в поле зрения тобакокурителей в редких перерывах между битвами за урожай, оплакиванием погибших мужей и выращиванием детей. Много заскорузлой деревенской эротики (слава богу, не порнографии – страшно представить, как это фактурно выглядело бы у автора).
Оценка книги 4 из 5 так как, несмотря на занятный стиль повествования, эротический колхоз всё же приедается. Хочется сменить тему. Продолжать серию не стал. Может, возьмусь за продолжение как-нибудь позже … Автор меня очень заинтересовал: не так часто встречаются бытописатели, умеющие сделать из говна конфетку. Буду читать хотя бы, чтобы понять и попытаться усвоить авторскую манеру повествования.

Скорее всего, это будет последняя рецензия и книга на лето. Зрение совсем упало… Дам глазам отдых, тем более, что дел для других частей тела)), рук, например, накопилось много…
После того, как с удовольствием перечитала «Угрюм-реку», потянуло на советскую классику. Взялась перечитывать Абрамова. Поначалу шло нелегко. Чтобы в два тяжелых тома втиснуть четыре книги, был использован очень мелкий шрифт, что меня и подкосило. По сравнению с Шишковым, язык Абрамова показался простоватым, потому сначала не нравился. Потом вчиталась, поняла, что он другой в принципе, но тоже достаточно богатый и по-своему красивый.
Это очень русская книга, но сразу скажу: даже не пытайтесь читать те, кого воротит от навоза, коровников, кобыл, сенокоса, жаток, жита, поветей и прочего деревенского. А еще от секретарей райкомов. Не осилите. Мне – нормально. Опять-таки, как в случае с «Угрюм-рекой», впечатлениями от романа юной девушки можно пренебречь. Сейчас я другая, страна другая, эпоха другая – другое вообще всё, но огромную книгу прочитала с удовольствием. Мне очевидны литературные достоинства тетралогии, раз понравилась, но главное в ней – прописанная до мельчайших подробностей глубинная суть простого русского человека, та ментальность, которая позволила выиграть страшную войну и заново отстроить разрушенную страну, то, что уходит сейчас из нашего этноса – самоотречение, самопожертвование, терпеливость, аскетизм и та самая соборность, о которой когда-то много говорили.
Прямо чую летящие в меня стрелы: «Да сколько же можно терпеть!», «Натерпелись уже!». «Еще скажи: только бы не было войны!» Отвечу так: каждый сам определяет, сколько и что он может вытерпеть и надо ли ему это. И да! Только бы не было войны, потому что у меня взрослые сыновья, и, если вдруг что, их под ружье поставят! И ваших сынов, мужей, братьев, любимых! Но я совсем о другом: о русском национальном характере. Невиданные духовные и физические силы пробуждаются в нашем народе перед лицом общих бедствий и тяжелых испытаний, но все это духовное и физическое враз куда-то девается, когда мощь испытаний несколько ослабевают. Русский человек снова валится на печь в полной уверенности, что доделает недоделанное опосля… когда-нибудь… когда рак на горе свистнет… Это ж тоже национальное... И речи вместо дела толкать русский человек очень горазд. А еще есть любимая забава – догнать и перегнать. Все равно кого. Хоть Америку, хоть соседний колхоз, совхоз, соседа... И мечтать, «чтобы все заново. Чтобы именно в диком лесу, в медвежьем царстве зажечь маяк революции…» А о том, что в таких местах, к примеру, пшеница не родится, подумаем после того, как ничего и не родится, да и купим зерно у той же Америки.
Федор Абрамов не повторяет знаменитый русский вопрос «кто виноват?», потому что точно знает виновного – это мы сами, каждый из нас. И, разумеется, каждый из героев романа. Романные люди, вспоминая войну, «дивились себе, своим силам, дивились той праведной и святой жизни, которой тогда жили», и поражались, куда оно все ушло… И это уже тоже стало национальной забавой – сожалеть о том, что ушло, ругать всех, кроме себя, и надеяться «на дядю». И в этом смысле очень впечатлила последняя часть тетралогии «Дом».
В общем, Федор Абрамов не утверждает, будто все мы, русские, распрекрасно-былинные добры молодцы да красны девицы. Его герои - живые люди. Они ошибаются, грешат, делают подлости. Одни себя потом корят за это всю жизнь, другие даже не осознают собственной дурости или мерзости. А кто-то прозревает тогда, когда уже ничего невозможно поправить…
О содержании романа каждый может прочитать в сети, поэтому про это не буду. Про другое. Поражаюсь, как в советское время эту книгу не запретили или не процензурировали до серьезного сокращения. Мощно прописано, как колхозников, денно и нощно работающих за «палочки» трудодней, мордовали заемами, продналогами, трудповинностями. Читайте роман Абрамова и не надо будет искать в сети документы, разоблачающие антинародный советский режим. Оторопь берет от художественной литературы, все внутри сжимается от сострадания и сочувствия героям. Но!! Десять раз ободранные и обворованные колхозники, ругаясь и стеная, подтягивали пояса и шли работать, потому что так было надо, чтобы спасти страну. И не только ради этого. Люди жили работой, поскольку ничего другого в архангельской деревне, кроме «кина» в клубе, не было. И начало сенокоса для них – праздник! Уборка небогатого урожая – праздник еще больший! Не потому, что они так примитивны. Работа – суть их крестьянской жизни. А поскольку она есть всегда, у этих людей не бывает депрессий, упаднического настроения. Ну… или очень редко и не надолго… Им некогда сожалеть о напрасно потраченной жизни. Могла бы я так? Думаю, нет. Уже развращена бытовыми удобствами, интернетом)). Да и не призываю я уйти в избушки, пасти коров и заниматься исключительно духовными практиками). Просто мы слишком хорошо живем по сравнению (!!) с романными героями и слишком много ноем!
Санкт-Петербургский Академический Малый Драматический театр - Театр Европы Льва Додина поставил по роману Абрамова эпопею «Братья и сестры», которая играется в два продолжительных вечера.

«Многогранное реалистическое полотно о военной и послевоенной крестьянской жизни с момента премьеры 1985 года объездило полмира и сегодня — пусть уже и в возобновленной версии — представляет собой главное достояние репертуара МДТ. На сайте театра так и пишут: «Выдающееся явление сценического искусства ХХ века»; не поспоришь.»
Спорить не могу, поскольку спектакля не видела, но, конечно, посмотреть хотелось бы. Правда, смущают слова о возобновленной версии. Нынче Лев Додин ставит что-то очень странное…

Тетрология Ф.Абрамоваа «Братья и сёстры» для меня стала волшебной таблеткой. Попала в настроение и в желание прочитать что-то глубоко советское. Первая книга «Братья и сёстры» начинает своё повествование с 1942 года. Сибирское село Пекашино, где остались только старики, женщины и дети, но им пришлось трудиться не меньше, чем раньше. Здесь же мы знакомимся с семьёй Пряслиных. Девиз: «Всё для фронта – всё для народа!» стал самым основным. Второй роман "Две зимы и три лета" показывает послевоенную жизнь села и его жителей. Возвращаются уцелевшие мужчины, налаживается быт. Третий роман "Пути-перепутья" продолжает рассказ о семье Пряслиных, тут и тяжелый труд и, конечно-же, любовь. И наконец, четвертый завершающий роман "Дом" уже 70-е годы прошлого века, тут прослеживается личная жизнь семьи. Дом в романе выступает не только как физический объект, предел мечтаний героев, боль от потери дома, как родового гнезда, с которым связано всё, но и тот «дом», который каждый из героев «выстроил» в своей жизни. Это те жизненные принципы, сформировавшиеся у каждого. Обычная история обычных людей, работающих не покладая рук, помнящих о важности своего вклада, живущих в очень сложное время. У автора нет второстепенных героев, каждый житель Пекашино представлен читателю максимально полно, характеры раскрыты на все 100. История жителей рассказана через диалоги, воспоминания героев. При этом картинка выстраивается очень чётко и образно. Любителям деревенской прозы очень рекомендую. Читать лучше все 4 книги, чтобы картина была полной.