Николай II

От биографии, написанной профессиональным историком, читатель обычно ожидает: (а) документальность, т.е. ссылки на максимальное количество фактов, и (б) попытку их объективного анализа. В биографии Николая II, вышедшей в серии ЖЗЛ под авторством Александра Боханова, очень немного и первого, и второго.

Книга изобилует выдержками из переписки царской семьи и дневников Николая II (на мой взгляд, около 5-7% всего текста составляют такие цитаты), но убедительности или обоснованности позиции автора они не придают, а чаще всего просто мешают читателю. В книге мало ссылок на документы, мемуары или иные свидетельства других участников исторических событий. Безусловно, автору удалось показать человечность Николая II. В книге много места уделено описанию чувств главного героя и его эмоциональных переживаний, имеются очень трогательные места, когда по-настоящему начинаешь сопереживать трагедии последнего императора. Но оставив психологический портрет Николая II без взаимосвязи с историческими событиями того периода, автор невольно подтвердил часто встречающееся мнение о безволии, апатичности и ограниченности последнего царя.

Автор не скрывает своей симпатии к Николаю II, и от книги остается впечатление, что единственной её целью была попытка передать эту симпатию читателю. Эту симпатию буквально навязывают на каждой странице книги, она становится приторной уже к середине книги. Не отказывая историку в праве иметь собственное личное мнение о герое исследования, очень хочется видеть более объективную оценку деятельности Николая II.

Учитывая изменчивость политической конъюнктуры и тенденциозность биографической литературы, объективную оценку личности Николая II в этой книге не стоит ждать, но посмотреть на исторические события глазами последнего царя и понять его внутреннее отношение к ним, читая эту книгу, очень интересно.

У нас, как, вероятно, и везде, с историей получается тяжко. Романовскую Россию, современная наша историография, всячески пытается обелить. За примерами далеко ходить не надо, достаточно посмотреть документальный сериал «Романовы», где искажаются факты, а создатели играют на эмоциях; или документальный фильм «Первая. Русская. Цветная», который и вовсе, не что иное, как пропагандистский репортаж.

В таком контексте Советская историография, посвящённая Романовскому периоду, выглядит более объективно. Достаточно вспомнить труды Молчанова посвящённые Петру I; Евгения Тарле с его 2х томной «Крымской войной» и «Нашествием Наполеона на Россию»; многочисленные работы Павленко и Платонова. Однако и здесь не обходится без эксцессов, поскольку отдельные личности рассматриваются через призму тех или иных событий, политических курсов, которые при опоре на идеологию рождают, нам, труды односторонни. Обычно в пример приводят многочисленные сочинения о Ленине, которые сформировали целый культ, или о других большевиках революционного периода не попавших впоследствии в опалу, как то Киров, Луначарский и другие. Есть подобные примеры и касательно Романовых, разумеется, здесь мы уже встретим диаметрально противоположенную ситуацию: не культивирование личности, а её ярую критику. Например, Николай Палкин (кто не в курсе – это Николай I) прозвище это появилось благодаря Льву Толстому, а не Советской историографии, но последней пришлось по душе, я даже затрудняюсь сказать выходило ли в Советский период, что-либо отдельно посвящённое этому деятелю, но то, что его правление рассматривалось в духе полицейского террора, факт. А вот вам пример по нашей теме – Николай II – заслуживший прозвище Николай Кровавый и в таком духе и рассматривается в Советский период. Вообщем скажу словами капитана Джека Воробья: «Перспективка то мрачная, как ни посмотри».

И тут, на горизонте, вернее на библиотечной полке, возникает ЖЗЛовское издание «Николая II» Александра Боханова, датированное 1997 годом. Подкупило оно меня редакционной аннотацией, где отмечалось, что автор, данного труда, далёк от идеализации своего героя, что он не придерживается Советской и современной, рождённой от Русской православной церкви, точек зрения. Иными словами перед нами явный прицел на объективизм. Вот так подарочек скажу я вам. Однако, дочитав труд Боханова, у меня возник маленький вопросик к составителю аннотации – «Дорогой мой, а вы вообще книгу то читали?».
Я согласен с теми, кто говорит, что «книга читается легко, как роман», но это отнюдь не должно быть основным фактором, влияющим на оценку. Книга Боханова действительно смотрится скорее, как роман, чем труд академический. Фактический материал уступает место эмоциям, на которых Александр Николаевич успешно играет. Вырисовывается образ, заданный Русской православной церковью, которая выставляет Николая II и Александру Фёдоровну, как великомучеников и богобоязненных царей. Но разве это снимает ответственность с человека, обличённого властью? Разве трагедия в Ипатьевском доме затмевает ошибки властителей? История последнего Русского царя полна слухов и противоречий (вспомните хотя бы о том же Столыпине и Распутине). Глупо сваливать всё только на личность царя, дескать, его безволие привело нас к краю, особенно в ситуации, когда неизвестно были ли события начала XX века тем краем, о котором сейчас так любят говорить – это тоже вопрос дискуссионный. Я во много согласен с автором, особенно когда речь касается Думы в период войны; неготовности общества к конституции, хотя Манифест 1905 года язык не поворачивается назвать конституцией, да и сама эта неготовность разве не заслуга самих Романовых, и прав был Троцкий, говоря о нём (манифесте):

; и т.д. Но есть одна деталь, которая меня сильно смущает – всё это не выглядит объективным. Боханов создаёт себе кумира (звучит, как-то по библейски, но суть отразит), а это неправильно, историк должен оставаться объективным, а не говорить обо всех оплошностях власти в духе предательства интеллигенции, членов семьи, генералов, министров, а при этом тщательно обходить события 9 января, и это только один пример.

Трудно выставить итоговую оценку такому маститому историку, как Александр Николаевич Боханов, ведь перед нами фундаментальный труд в который автор вложил душу и свои взгляды, пусть с главной идеей, формирующей эти взгляды, я и не согласен.