Trilogía Océano. Yaiza

— Не желаю слушать, будто бы меня убьет молния или тому подобную дребедень. Дело касается Имельды, и меня ничто не заставит передумать… Я еду, и точка.

— По крайней мере, Гойо — мужчина.

— Он всего лишь животное, каким бы настоящим мужчиной вы его ни считали. — Айзе было трудно выдержать взгляд косоглазого. — А Имельда Каморра? — поинтересовалась она. — От нее вы тоже откажетесь ради брата?

— И кто, по-вашему, вам заплатит пятьдесят тысяч боливаров? Кандидо Амадо? — Айза перевела взгляд на берег, который нисколько не изменился. — Вы пошли на это вовсе не затем, чтобы вручить меня Кандидо Амадо в обмен на деньги, которые он вам никогда не заплатит. Вы везете меня своему брату в качестве трофея.

В такое время в душе царила больше меланхолия, чем печаль, и молчаливая и грустная Айза часами сидела, обняв колени, под крохотным брезентовым навесом (который к тому же начал пропускать воду), погруженная в мысли о родных, ведь они, как она себе представляла, волновались намного больше, чем она сама.

Пробившись сквозь толстый слой туч, свет доходил до земли уже таким утомленным, что не извлекал отблеска из металла или водной поверхности, а воде не удавалось служить зеркалом пальмам, потому что у нее никак не получалось успокоиться хоть на мгновение по вине дождя.

— Наверно, пули вас не берут потому, что у вас другая судьба.

— Какая?

— Вас убьет молния.

— Матерь Божья! — Косоглазый скрестил пальцы и несколько раз дотронулся до одного из бревен плота. — Чертова девка, надо же так испортить жизнь человеку! Лучше уж ты бы молчала.

Просто не верилось, что дерется женщина: Имельда Каморра в мгновение ока превратилась в зверя, фурию или в существо, в которое вселился бес; ненависть, ярость или же тайные силы ада сообщили ей сверхъестественную силу, которая позволяла бить, колотить, кусать, царапать, пинать и даже навалиться всем телом на растерянного и испуганного мужчину, которому мешали реагировать боль, кровь, животный страх и полное замешательство.

Сын перестал смотреть на горизонт и повернулся к Эсмеральде, ошеломленный, потому что, хотя и знал ее столько лет, она часто поражала его глубиной своего простодушия.

— Порой я спрашиваю себя, неужели ты действительно так глупа, как кажешься, или нарочно придуриваешься, — сказал он с подчеркнутым презрением. — Ползаешь на коленях перед какими-то истуканами и часами вымаливаешь милости, которые ни один ни разу тебе не послал.

— Почему бы нам не предложить новену святому Ианнуарию, чтобы он отвел от нас Галеонов? Он такой замечательный и так хорошо все исполняет, когда его о чем-то просишь!

Селесте медленно сделала глоток, без всякого удовольствия и почти не осознавая, что делает, и повторила:

— Возможно, ни одну женщину не ударят во второй раз, если она сама этого не пожелает, но это грустная история, мне не хочется об этом говорить.