Спартак

– Так почему же,– спокойно спросил Сулла с еле заметной насмешливой улыбкой,– почему же вы не призываете меня на суд перед свободным народом? Я отказался от диктатуры. Почему же мне не было предъявлено никаких обвинений? Почему вы не потребовали отчета в моих действиях?

– Дабы не видеть снова убийств и траура, которые в течение десяти лет омрачали Рим… Но не будем говорить об этом, в мои намерения не входит обвинять тебя: ты, быть может, совершил немало ошибок, зато ты совершил и много славных подвигов, воспоминания о них не перестают волновать мою душу, ибо как и ты, Сулла, я жажду славы и могущества. А скажи все же, не кажется ли тебе, что в жилах римского народа еще течет кровь наших великих и свободных предков? Вспомни, как несколько месяцев назад ты в курии, при всем сенате, добровольно сложил с себя власть и, отпустив ликторов и воинов, направился с друзьями домой и как вдруг какой-то неизвестный юноша стал бесчестить и поносить тебя за то, что ты отнял у Рима свободу, истребил и ограбил его граждан и стал их тираном! О Сулла, согласись, что нужно обладать непреклонным мужеством, чтобы произнести все то, что сказал он: ведь тебе достаточно было только подать знак – и смельчак тотчас поплатился бы жизнью! Ты поступил великодушно – я говорю это не из лести: Катилина не умеет и не желает льстить никому, даже всемогущему Юпитеру! – ты поступил великодушно, не наказав его. Но ты согласен со мной: если у нас существуют безвестные юноши, способные на такой поступок – я так жалею, что не узнал, кто он,– то есть надежда, что отечество и республика еще могут быть спасены!

– Да, это был, конечно, отважный поступок, а я всегда восхищался мужеством и любил храбрецов. Я не захотел мстить смельчаку за обиду и стерпел все его оскорбления и поношения. Но знаешь ли ты, Катилина, какие последствия будут иметь поступок и слова этого юноши?

– Какие? – спросил Сергий Катилина, устремив испытующий взор в затуманенные глаза диктатора.

– Отныне,– ответил Сулла,– никто из тех, кому удастся захватить власть в республике, не пожелает от нее отказаться.

Как только гладиаторы расположились в своем новом лагере, Спартак решил произвести давно уже задуманную им реорганизацию своих легионов: сформировать их по национальностям, к которым принадлежали восставшие, то есть распределить их с таким расчетом, чтобы одни легионы состояли только из германцев, другие — только из галлов, третьи — из фракийцев, греков или самнитов. Хотя этот новый порядок представлял некоторые неудобства, так как мог вызывать соперничество и распри между отдельными легионами, но он имел и огромное преимущество — более тесную сплоченность воинов каждого легиона. Вождь гладиаторов преследовал при этом и другую, не менее важную цель: разбив свое войско на отдельные корпуса по национальностям, он хотел, чтобы во главе каждого корпуса стоял военачальник той же национальности, чтобы солдаты больше доверяли ему.