Что скрывается за чертополохом

Никогда не позволяй гордыне стоять на пути к людям, которых ты любишь. Никогда не живи жизнью, из которой уйдешь с сожалением.

Этот здоровенный мачо не был слишком мачо для того, чтобы обратиться за помощью, когда она ему понадобится. Я так привыкла к мальчишкам, притворяющимся мужчинами, что зрелость Уокера сильно волновала.

Волынки людям либо нравились, либо они их ненавидели. Я принадлежал к первой категории. Такое трудно объяснить, но редко что вызывало во мне большее чувство патриотизма, чем эти до чертиков скорбные вопли.

Возможно, я был эгоистичным ублюдком, потому что не оставил ее, но я бы не выжил, зная, что она не моя.

— Ты знаешь, что сводишь меня с ума.
— Всё по-честному, так как с первой нашей встречи постоянно меня заводил.
Губы Уокера дернулись.
— Серьёзно?
— Думаю, я могла бы несколько раз использовать фразу: «Я хочу взобраться на этого мужчину, как на дерево».

— Значит, ты — крутой, — я ухмыльнулась, пытаясь избавиться от сексуального напряжения, которое, как я надеялась, он не распознал.
Каменное выражение лица Уокера немного дрогнуло.
—Я убойно крутой, и любой, кто думает, что может тебя терроризировать, пожалеет, что не умер к тому времени, когда я с ними закончу.

Теперь, зная свою реакцию на Уокера... я хотела то же самое.
Хотела трепет бабочек в животе и острых покалываний между бедрами. Хотела осознавать близость мужчины, чувствовать каждое его прикосновение, будто находилась рядом с высоковольтным проводом.

Имея в жизни того, кто знал твое прошлое, легче нести груз тайн на своих плечах.

— Думаешь, это ты психованная, Хлоя? Что ж, у моего мужчины есть определенный типаж. И ты еще не видела настоящую психованную... но увидишь, если когда-нибудь снова прикоснешься к Уокеру. Если хоть еще раз свяжешься с ним. — Теперь наши лица почти соприкасались, и я знаю, какой обезумевшей я выглядела, когда прошептала: — Ты когда-нибудь стреляла в кого-нибудь, Хлоя? Потому что я стреляла