Kırmızı ve Siyah

Неужели же я никогда не научусь отмерять этим людям ровно столько моей души, сколько полагается за их деньги? Если я хочу, чтобы они меня уважали и чтобы я уважал самого себя, надо дать им понять, что это только моя нужда вступает в сделку с их богатством, а сердце мое за тысячу лье от их наглости..

Никакого естественного права не существует. Это словечко — просто устаревшая чепуха. Право возникает только тогда, когда объявляется закон, воспрещающий делать то или иное под страхом кары. А до того, как появится закон, только и есть естественного, что львиная сила или потребность живого существа, испытывающего голод или холод, — словом, потребность… Нет, люди, пользующиеся всеобщим почетом, — это просто жулики, которым посчастливилось, что их не поймали на месте преступления.

Гордой душе, но уже успевшей впитать в себя все то черствое благоразумие, которое в большом свете стремится искусно подражать человеческому сердцу, не так-то легко постигнуть, какую радость доставляет человеку пренебречь всяким благоразумием и как сильно может быть такое чувство в пылкой душе.

Г-н де Ла-Моль не решался спорить с Матильдой и переубеждать ее. Он боялся, как бы это не кончилось внезапной уступкой с его стороны.

Bыставить на посмешище это отвратительное существо, которое именуется моим «я». Это единственное, что может меня позабавить.

Читать прелестно написанное любовное письмо — это высшее наслаждение для недотроги, это для неё минута отдыха. Тут ей уж не надо ломать комедию, она может позволить себе слушать голос своего сердца.

Нельзя представить себе ничего более смешного, чем разговор этих двух любовников; сами того не замечая, они воспламенились друг к другу самой яростной ненавистью. Так как ни один из них не отличался терпением, а вместе с тем оба привыкли держать себя прилично, они, не тратя лишних слов, очень скоро заявили друг другу, что между ними всё кончено.

Это как на дуэли! Всякий удар можно парировать, как говорит мой учитель фехтования, но господь бог, который хочет положить конец поединку, делает так, что один из противников забывает отразить удар.

Едва только обнаружится какая-нибудь неожиданная мысль, сейчас же на неё обрушиваются с эпиграммами, а уж если в каком-нибудь событии мелькнёт что-либо неожиданное, нет на свете такой подлости, на которую бы не толкнул нас страх.

Этот сдержанный вид словно говорит вам: сколько радости я подарила бы вам, будь вы человеком, достойным меня!