Грядущая буря

– Хранительнице Мудрости нельзя поддаваться чьему-то давлению, – объяснила Эмис. – Если женщина вступает под сень нашего сообщества, но при этом думает как ученица, то она никогда не сможет считать себя равной нам и не встанет с нами рядом.
Бэйр взглянула на стоявшего в отдалении Ранда ал'Тора, который о чем-то разговаривал с Сарен.
– Я никогда не понимала, как важны наши обычаи, пока не узнала получше этих Айз Седай, – сказала она. – Те, что на самом низу, притворно улыбаются и, как собаки, выпрашивают подачку, а другие, кто почитает себя стоящими выше, словно бы и не замечают их. Просто удивительно, что они вообще хоть чего-то добиваются!
– А среди Хранительниц Мудрости есть те, кто стоит выше или ниже? – поинтересовалась Авиенда. – Или нет?
– Выше или ниже? – озадаченно переспросила Эмис. – Некоторых почитают больше прочих, и свою честь они заслужили благодаря мудрости, поступкам и опыту.
– Но очень важно, – добавила Мелэйн, подняв палец, – даже жизненно важно, чтобы каждая Хранительница Мудрости была готова защищать собственный колодец. Коли она уверена в своей правоте, она не позволит столкнуть её с того места, на котором стоит, – даже другим Хранительницам, сколь бы почтенны и мудры те ни были.
– Женщина только тогда готова стать одной из нас, когда сама об этом заявит, – продолжила Эмис. – Она должна поставить себя наравне с нами.
– Наказание, Авиенда, никогда не будет по-настоящему наказанием, пока ты не принимаешь его, – добавила Бэйр, по-прежнему улыбаясь. – Ещё несколько недель назад мы решили, что ты готова, но ты упрямо продолжала слушаться указаний.
– Я уж было подумала, что ты, девочка, спесива, – прибавила Мелэйн с нежной улыбкой.
– Больше она не девочка, – заметила Эмис.
– О, нет, все ещё девочка, – сказала Бэйр. – Осталось сделать ещё одну вещь.
Авиенда чувствовала себя оглушенной. Они же сами сказали, что она не очень быстро учится. Требовали уметь постоять за себя! Авиенда никогда не позволяла другим помыкать собой, но то ведь не были «другие» – они были Хранительницами Мудрости, а она лишь ученицей. Что бы произошло, если бы Мин не рассердила её? Авиенде стоит поблагодарить её, хоть та и не поймёт, что сделала.

Должна ли она, вернувшись, испытывать какое-то необычное чувство? В плену Фэйли провела меньше двух месяцев, но ей они показались годами. Годы, когда приходилось выполнять поручения Севанны, годы, когда её подвергали наказаниям из прихоти. Но даже тогда она не сломалась. Странно, но в те дни она куда в большей степени чувствовала себя знатной леди, чем когда-либо прежде.
До Малдена она словно и не понимала, что значит быть женщиной благородного происхождения. О, свою долю побед она получила. Ча Фэйли, двуреченцы, Аллиандре и люди из лагеря Перрина. Она пустила в ход все свои умения, чтобы помочь Перрину стать настоящим лидером. И очень пригодились все полученные ею навыки – от Фэйли потребовалось применить все, чему научили её мать с отцом.
Но Малден раскрыл ей глаза. Там нашлись люди, которым она была нужна больше, чем когда-либо раньше. Жестокое правление Севанны не оставляло ни времени на игры, ни права на ошибку. Фэйли унижали, избивали и даже едва не убили. Именно тогда она по-настоящему поняла подлинную суть отношений сеньора с его вассалами. Её действительно терзало чувство вины за то, что прежде она помыкала Перрином, стараясь заставить его – и других тоже – подчиниться своей воле. А ведь быть благородной леди означает идти впереди всех. Означает вставать под побои – чтобы не избивали других. Означает идти на жертвы, рисковать жизнью – чтобы защитить тех, кто от тебя зависит.

– Кое-кто считает, – возразила Феране, – что в эти тревожные времена необходима именно Красная сестра, потому что Красные, как никто другой, умеют обращаться с мужчинами, способными направлять Силу.
– «Обращаться» и «действовать вместе» –разные вещи, – сказала Эгвейн. – Конечно, Дракону Возрожденному нельзя позволять делать все, что ему заблагорассудится, но с каких это пор Белая Башня похищает людей и силой принуждает их подчиняться своей воле? Разве не мы славимся, как самые ловкие и осмотрительные дипломаты? Не мы ли гордимся тем, что способны убедить других поступить так, как надо, причём они будут считать, что действовали по собственному разумению? Неужели когда-то в прошлом мы запирали королей в сундуках и избивали за неповиновение? Почему же сейчас – и ни в какое другое время под Светом – мы отказались от наших утонченных приёмов и превратились в заурядных разбойниц?

– Они не правы в том, что сомневаются в Кар'а'карне, но они же разговаривают друг с другом. Ранд ал'Тор должен понять, что терпеть от него оскорбления бесконечно они не станут. Может, они не пойдут против него, как Шайдо, но вполне может случиться так, что, к примеру, Тимолан просто вернётся в Трехкратную землю, оставив Кар'а'карна наедине со своей надменностью.
Мелэйн кивнула:
– Не беспокойся. Мы осведомлены о такой... вероятности.
Это значит, что кого-то из Хранительниц Мудрости отправили успокоить Тимолана, вождя Миагома Айил. И не в первый раз уже. Знает ли Ранд ал'Тор, какие усилия прилагают Хранительницы Мудрости у него за спиной, чтобы сохранить верность ему айильцев? Скорее всего, нет. Он смотрел на Айил как на единое целое, как на преданный ему народ, который можно использовать. В таком отношении заключалась одна из самых больших слабостей Ранда. Он не понимал, что айильцам, как и любому другому народу, не нравится, когда их превращают в некий инструмент. Кланы связаны между собой куда более слабыми узами, чем полагает Ранд. Лишь ради него на время забыта кровная вражда. Неужели он не понимает, насколько такое невероятно? Неужели он не видит, каким шатким становится этот союз?

– Я была ещё принятой в Белой Башне, – тихо заговорила Суан, – когда оказалась одной из тех четырёх, кто присутствовал при Предсказании, объявившем о неизбежном рождении Дракона Возрожденного на склонах Драконовой горы.
Шелест бумаг стих.
– Одна из трех других, кто был при Предсказании, – продолжила Суан, – умерла на месте. Ещё одна - вскоре после этого. Уверена, что её - саму Амерлин - убила Черная Айя. Да, она существует. Если ты хоть кому-то обмолвишься, что я признала этот факт, я вырву тебе язык.
Суан помолчала.
– Но до своей гибели Амерлин отправила Айз Седай на поиски Дракона. Одна за другой эти женщины исчезли. Должно быть, перед тем, как убить Тамру, Чёрные сестры пытками вырвали у неё их имена. Так просто она бы их не выдала. Я до сих пор содрогаюсь, стоит мне задуматься о том, что ей пришлось вынести.
Вскоре осталось только двое, кто знал. Морейн и я. Мы не должны были слышать Предсказание. Мы были всего лишь принятыми и случайно там оказались. Уверена, что Тамре как-то удалось утаить от Черной Айя наши имена, иначе нас непременно убили бы, как и других.
Нас осталось двое. Только мы двое во всем мире знали о том, что грядет. По крайней мере лишь двое из тех, кто служил Свету. И поэтому, Гарет Брин, я поступила так, как должна была поступить. Я посвятила свою жизнь приготовлениям к приходу в мир Дракона. Я поклялась, что мы переживём Последнюю битву. Что сделаю то, что необходимо - все, что будет необходимо, - что вынесу возложенное на меня бремя.