Flowerheart

– Пожалуйста! – Голос Ксавье звучал отчаянно, слабо. Его лоб усеяли бусинки пота. Он дышал так, словно только что пробежал несколько миль.

Тревога разъедала мне сердце. Дыхание у Ксавье сбилось, он прижал к лицу свободную руку и зарыдал. Рыдания становились все громче, и вот что-то царапнуло мне лодыжку. Я отскочила от Ксавье.

Из-под пола пробился чахлый побег, покрытый колючками. Другие такие же обвили ступни Ксавье, зазмеились по двери, оплели его запястье.

Я бросилась к створке и вырвала колючие побеги.

Ксавье смотрел на меня грустными покрасневшими глазами. Он отшатнулся от двери, топча вырванные, вянущие побеги. Раз его магия, даже ослабевшая, выражала эмоции таким образом, значит, ему было по-настоящему больно.

Побеги чахли в моих обтянутых перчатками руках. Я заглянула Ксавье в глаза, отчаянно ища ответы, но он отвернулся, стряхивая слабые, хилые колючки.

– Мне… ну, мне нужно спеть этому снадобью.

Губы Ксавье растянулись в ухмылке.

– Мне уши заткнуть?

Я засмеялась слишком громко, потом наклонила голову, чтобы не встретиться с ним взглядом.

– Певица я бездарная, так что лучше заткните, это для вашей же безопасности.

– Я здесь не для того, чтобы судить вас. – Когда я открыла рот, желая возразить, Ксавье поправился: – Ну, то есть не ваше пение.

Этого юношу велела мне остерегаться мадам Бен Аммар? Я отвернулась от Ксавье и покачала головой. Не парень, а клубок противоречий! Глупый. Нежный. Открытый. Безрассудный. Молчаливый.

– Что это? – спросила я.

– Нашел его в ящике своего стола. Похоже, я как раз собирался отослать это письмо, когда… – Ксавье осекся и вложил конверт в мою обтянутую перчаткой руку. – Надеюсь, ничего слишком неловкого здесь нет.

Судя по неряшливой надписи на конверте, письмо предназначалось мне, но на адрес в Окридже – там когда-то жила мадам Олбрайт. Я вскрыла конверт, а когда разворачивала письмо, к ногам что-то упало. Нагнувшись, я подняла маленькую высушенную незабудку, похожую на ярко-голубую звездочку.

Захлебываясь ностальгией, я смотрела на корявый почерк Ксавье. Однажды он сказал, что старается писать как его отец.

– Неразборчиво? – спросила я тогда.

«Моя Клара!

Скучаю по тебе безумно. Отец снова накричал на меня. Жаль, что тебя нет рядом. Ты подобрала бы слова, чтобы меня утешить. Я делаю столько ошибок, когда колдую! Отец говорит, что я ленивый, слишком много играю, вместо того чтобы заниматься. Вчера у нас дома была вечеринка для магов. Мне она совершенно не понравилась, потому что пришло очень много гостей. Захотелось спрятаться, я спросил папу, можно ли уйти к себе в комнату, и он снова на меня накричал. Сказал, что ему за меня стыдно. Что мне пора повзрослеть и не бояться чужих.

Не хочу быть таким, как он, когда вырасту, но я мечтаю стать волшебником. Когда закончим учебу, мы могли бы работать вместе как партнеры. Ты ставила бы диагнозы нашим пациентам, а я готовил бы снадобья. Сейчас отец поручает мне приветствовать наших посетителей. Многих из них я знаю, но мне не нравится снова и снова говорить стольким людям “Здравствуйте!”. Они задают одни и те же вопросы: сколько мне лет, какой у меня рост и сварил ли я уже свое первое снадобье.

Как тебе Окридж? Хорошо, что он недалеко от нас. Вдруг у тебя получится навестить меня на летнее солнцестояние или в первый день весны. Или, может, отец позволит мне приехать к тебе, если я буду хорошо учиться. В Окридже есть библиотека? Ты успеваешь читать что-то интересное?

Надеюсь, ты меня не забыла. Сегодня в саду я нашел эту незабудку и подумал о тебе, ведь это твой любимый цветок. Пожалуйста, пришли мне в ответ мой любимый цветок, чтобы я понял: это письмо получила именно ты.

Твой друг Ксавье».

Он писал мне! Хотел мне писать. Скучал по мне. Нуждался во мне.

Помню, как дрожал Ксавье, стоя передо мной, как крепко держал меня за руку. Мы вместе прятались в тишине сада. И были счастливы среди колокольчиков.

– Я благословил Инес смелостью, – проговорил он, открыл книгу и перелистнул страницы.

Инес всегда была тихой, даже среди родных. Ксавье умел ее развеселить. Теперь, когда семья уехала… ему имело смысл наделить сестру храбростью, раз они оказались порознь.

Ксавье показал на главу под заголовком «Визуализация».

– Я представил, как Инес разговаривает с незнакомыми людьми. Без страха гуляет по рынку. Дает отпор задирам. Те сцены рисовались мне яркими красками. Я вдыхал запах ночного воздуха, слышал толпу, чувствовал пульс сестры. Представить, что это правда, было легко. Я держал сестру за руку и ощущал, как мое намерение перетекает к ней.

Даже сейчас Ксавье говорил об Инес с большой нежностью. Он взглянул на стоящий на столе портрет и вздохнул.