Once There Was

Но, возможно, печаль и злость были похожи. Можно грустить столько, сколько нужно, но, подобно гневу, скорбь не хочет, чтобы её пытались заглушить, и выходит наружу.

Думаешь, это существо хочет есть? Людские силы, правящие миром, голоднее тысячи мантикор.

— Ты имеешь полное право злиться, — сказала она. — Это мощная движущая сила. Возможно, она даже поможет тебе найти ответы. Но гнев тебе не поможет. Никогда.

Бывает, в твоей жизни появляется человек, и оказывается, что именно его тебе и не хватало.

Когда я рассказала Себастьяну о снятии проклятия, он отнёсся к этому ещё более скептически, чем я.
— Это как тату свести? — спросил он полусерьёзно. — Похоже на то.
— Думаю, проклятия снимаются не так болезненно.

Если внутренний голос подсказывает, что что-то не так, стоит прислушаться. Это зов твоего сердца. Оно становится ориентиром, когда нет никаких моральных норм, и помнит правила, которые больше не существуют.

— Мир полон пугающей тьмы. Но если подарить тьме лицо, тогда, возможно, получится с ней поговорить.

— Дэвид, — начала я, — а я не выгляжу…ну…проклятой?
Он склонил голову набок.
— Ты выглядишь немного уставшей, — ответил он.
— Может, дело в этом.

Янтарные глаза Зорро встретились с моими. Его не волновало, что я до сих пор не имела ни малейшего представления о том, как управлять клиникой, и по большей части злилась на мир. Он не интересовался долгами, ипотекой и тем, что я скрывала от самых близких мне людей. Смотря на людей, животные не разбираются во всех сложностях нашей жизни и видят нас ровно такими, какие мы есть в данный момент. Им не стыдно, они не боятся.

— Ради наших чувств, Маржан, мир не замирает на месте.