Колдовское кружево

Ни одна ведьма не могла бросить свою ученицу, не обучив ее основам
своего ремесла

— Кому ты служишь? — едва слышно спросила Василика. — Кому
служим мы?
(...)
— Мы храним Грань, — призналась ведьма. — А так особой разницы
нет, главное — не обижать богов. Ты можешь не поклоняться Моране, но не
вздумай посыпать домовины солью и вредить ей. Ты можешь презирать
Перуна, но не смей плевать на землю во время ливней. И вообще когда-либо,
Мать — Сыра Земля тебе этого не простит.

— Зачем служить тем, кто желает крови? — Василика нахмурилась.
Если раньше Лес казался ей убежищем, то теперь все было наоборот.
Она видела его истинное лицо, и оно ей не очень нравилось.
— Мы не служим Нави, — покачал головой дух. — Мы охраняем Грань.

. Всякая невеста должна преподнести
его дорогим гостям и подождать, пока те насытятся, а заодно и поймут, что
девка — та еще умелица. И зачем оно, если у них все равно готовят слуги?

— А что, разве под венец силком идти лучше? — отвечала падчерица. —
В черной избе хоть мужика обхаживать не надо.
Калина краснела и с трудом сдерживалась, чтобы не свернуть глупой
девке голову. Еще бы, кто же сравнивает замужество с прислуживанием
богам?!

Люди, не знавшие истинных печалей, часто искали, что обсудить, осудить, кому перемыть кости.

— Пламя и кости, девочка, — вздохнула ведьма. — Ягиня — агни, агнем
когда-то звался огонь

Пламенный дух не был человеком, но это не мешало ему мечтать.
Он не понимал, отчего люди грустили, когда кто-то умирал. Ведь душа оставалась живой, просто, выполнив свое предназначение, отправлялась дальше.

«Родина ведьмы – лес, семья её – духи, кровь её – зелень».
Сказанное стелилось печатью на душу, и внутри как будто пробивались древесные корни со скрипом и плачем. Василика смотрела на это словно со стороны, холодно, отчуждённо и не чувствуя боли. Впервые за долгое время её не терзали ни сомнения, ни страхи, ни тоска по купеческому дому.
Так умирало человеческое и рождалось иное – ведьминское.

Не стоило верить молодцу с лихими глазами, ой не стоило.