Tom dayının daxması

Через год у нас родился сын. Как он был дорог мне! Как он был похож на моего несчастного Генри! Но я решила твердо: ему незачем жить - и, обливаясь слезами, покрывая поцелуями его личико, дала ему, двухнедельному крошке, опия, и он уснул навсегда у меня на руках. Как я горевала, как оплакивала своего сына! Все, разумеется, решили, что тут произошла ошибка. И это один из немногих моих поступков, которым я не перестаю гордиться. Хоть одного ребенка мне удалось уберечь от страданий! Смерть - лучший удел для него...

– Ну как, молодцы? – сказал Гейли, подходя к ним. – Надеюсь, вы тут развлекаетесь, чувствуете себя неплохо? Кукситься я вам не позволю. Гляди веселей! Нет, в самом деле! Будете со мной по-хорошему, и я у вас в долгу не останусь.
«Молодцы» хором ответили ему неизменным «да, хозяин», которое уже много лет не сходит с уст несчастных сынов Африки. Впрочем, вид у них был далеко не веселый. Они любили своих жен и детей, матерей и сестер, тосковали о потерянных семьях, и «глядеть веселей» им было не так-то легко.

--Вот видишь, Энди, я человек замечательный, потому что такая у меня привычка-- все замечать. Это очень важно, Энди. И тебе я советую: развивай в себе эту привычку с молодости. <>  Некоторые негры бывают замечательные, а некоторые нет. В этом вся и разница. Разве я не заметил с утра, куда ветер дует? Разве я не заметил, чего нашей миссис надобно, хотя она ни словом не обмолвилась? Значит, я, Энди, замечательный. Ничего не поделаешь-- талант! У разных людей и таланты разные -- у одних больше, у других  меньше, надо развивать их, усердием много можно добиться.