Сторона Германтов

Вот только она неспособна была понять, что я искал в ней очарование имени Германт, а находил только самые крохи этого очарования, - следы ее родной провинции.

Когда она говорила со мной о Сен-Жерменском предместье, то приобщала меня к литературе, а толкуя о литературе, воплощала для меня всю глупость Сен-Жерменского предместья.

В духовном лице, как и в психиатре, всегда есть что-то общее со следователем.

Мы любим говорить, что никто не знает часа своей смерти, но воображаем, будто час этот расположен в некоем неопределенном и далеком пространстве, мы и не думаем как-то связать его с нынешним днем и совсем не предполагаем, что смерть - или ее первое поползновение, после которого она нас уже не выпустит, - может произойти прямо сегодня.

Критик - поэт, который бросил писать стихи, а полицейский - вор, не занимающийся больше своим ремеслом.

В чувство, которое питаем к какому-нибудь человеку, мы переносим множество дремлющих чувств поменьше, которые этот человек в нас пробудил, хотя к нему они не имеют отношения.

Богатство для нее было необходимым условием добродетели, без него добродетель лишалась достоинства, лишалась очарования.

Я был удивлён, что в эту минуту, когда бабушке было так плохо, Франсуаза то и дело куда-то пропадала. Оказывается, она заказала себе траурное платье и не хотела заставлять ждать портниху. В жизни большинства женщин все, даже величайшее горе, сводится к вопросу о примерке.

Последнее слово всегда остаётся за эгоистами