Станция Лихо

Я не хочу.

Не хочу возвращаться, не хочу решать чужие проблемы.

Паника не отпускала, билась где-то в районе подбородка тревожным сгустком. Я попробовала выяснить, что я чувствую - ничего. Просто отупение и ожидание дальнейших событий. Так всегда: в момент, когда хуже уже быть не может, ты просто смиряешься и ждёшь, когда твои догадки либо подтвердят, либо опровергнут.

У студента в метро, как у собаки Павлова, срабатывает рефлекс: сел - заснул.

Знат пересек дорогу и зашел на территорию навьих.
Его сразу поприветствовали, схватив за щиколотку, куснув ботинок, и с хихиканьем скрылись в зарослях репейника. За это лето поле выпустило из себя всю дикую растительность, которая только могла скопиться.

- Но ты же вчера сказала, что теперь я буду это постоянно видеть, - не поняла я.

- Видеть и не замечать, - настойчиво перефразировала бабушка свою мысль. - Жить дальше, как жила, и не привлекать их внимания. Если ты интересуешься той стороной, то и та сторона начнет интересоваться тобой.

Оно не появилось сразу: вчера все хорошо, а сегодня рухнуло. Нет. Беда росла постепенно.

... таких пальто в модных подборках в Сети тонны. Каждый второй выбирает себе трендовую вещь, чтобы выделяться. В итоге сливается с толпой.

Раздражение, которое появлялось каждый раз, когда бабушка пыталась "причинить добро и нанести пользу", то есть напомнить о том, что и так висело камнем над головой, вдруг оказалось таким приятным и родным, что я даже не стала продолжать диалог дальше. Обычно он превращался в свару. Я тяжело выдохнула и постаралась успокоиться.

Людям надо было, чтобы их куда-то направляли, давали им надежду, веру, что всё изменится к лучшему. Даже несмотря на то, что сейчас всё летит в пропасть.

Этот мир трещал по швам, что-то не сходилось, не увязывалось, как и три моих таких разных спутника. Я читала много историй про переходы, попаданцев, постапокалиптический мир и знала, какие правила должны работать в этих мирах, чтобы в них верили.