Запрет на студентку

Она знает ровно то, что ей нужно знать. Я… черт… просто хочу оградить ее от всего. Знаю, что так не может продолжаться вечно, но это может продолжаться до тех пор, пока нужно.

Я с детства коплю мелочь на все подряд, и с уверенностью могу сказать — мелочь многие недооценивают.

— Какого хрена? — бормочу, глядя на дисплей и проходясь ладонью по

волосам.

Я не хочу быть психом, поэтому решаю вернуться в зал до того, как наеду

на свою любимую женщину за то, что, твою мать, не берет от меня трубку…

Колкий блеск ее глаз вызывает удивление.

Я всегда считал, что этой женщине капризы не свойственны, но теперь

понимаю, что в женщинах я не понимаю нихрена.

Она ни хрена не ребенок, хотя во многом

наивна, но, твою мать, в ней все на своих местах.

Кажется, это самый отвязный роман в моей жизни,

потому что до нее я не творил такой хренатени, и то, что мои ладони

сгребают ее тощий зад посреди стоянки фитнес-центра — тому

доказательство.

На ней этот бесконечный серый пуховик, в котором она похожа на гусеницу

и сиреневая шапка толстой вязки, на плече маленькая голубая сумка, похожая на авоську с бантиками. Не имею понятия, где она вообще находит

все эти дурковатые аксессуары, но я уже ничему не удивляюсь.

Закипаю, сжимая кулак.

Прежде всего потому, что ее слова бьют в самые слабые места моей

собственной логики.

Я бы никогда не смогла украсить стену собственной спальни серыми

обоями. Здесь все в разной степени серости. Стены, пол, мебель. Только

длинная занавеска на большом окне белая. Но несмотря на это, мне до

боли не хочется покидать его постель.

Глеб два часа держал мои волосы, пока меня выворачивало

наизнанку в унитаз, а утром он орал на меня так, что у меня чуть глаза не

полопались.