Apples Never Fall

На ум пришел рассказ матери об одном утре, когда Джой была младенцем. Деловая красавица Перл Беккер проснулась однажды и не могла встать с постели. Она с трудом отрывала голову от подушки. «Ко мне как будто привязали бетонные блоки», – сказала она Джой. Услышав, что у двери появился молочник (вот было время!), она крикнула ему, чтобы он сходил за помощью, и тот позвал врача. Врача, который ходил по домам. Это действительно были славные деньки! Доктор сказал, что у нее, вероятно, дефицит каких-то витаминов и добавил, что ей нужно встать и быть сильной ради ребенка.
Разумеется, деньки тогда были те еще, ведь сейчас, при современном уровне знаний, любой профан диагностировал бы у ее матери депрессию, хотя Перл не согласилась бы с этим. «О нет, это было нечто физическое, Джой, мне не о чем было печалиться, – сказала она. – У меня была ты. Прекрасная малышка! Ты выглядела бы лучше, если бы не большая голова, круглая, как бильярдный шар, но все равно ты была очень миленькая. – Мать Джой специализировалась на том, чтобы мимоходом отпускать острые, как иглы, шпильки, обернутые в мягкость комплиментов, так что вы не сразу замечали потекшую кровь. – И у меня был прекрасный муж!» Это случилось до того, как прекрасный муж отправился «повидаться с приятелем» и не вернулся.

У них со Стэном и раньше случались сложные периоды в отношениях. Разница состояла в том, что теперь ничто не отвлекало ее – ни работа, ни дети. Когда они были моложе, времени не хватало на то, чтобы сходить с ума или долго переживать из-за нанесенных друг другу обид. Они слишком уставали, чтобы на досуге натачивать края задетых чувств.
Теперь же они оказались запертыми в этом большом пустом доме без возможности скрыться от невидимого, но ощутимого напряжения между ними. Джой казалось, что она может очертить в воздухе его силуэт.

— Вы узнаете футболку?
— Это футболка моей жены. Я уверен, вам это известно. – Стэн оттолкнул от себя фотографию, пренебрежительно, словно она ничего для него не значила. – На ней – кровь моей жены. Это вы тоже, вероятно, знаете.
Тон Кристины теперь стал почти веселым.
— Мистер Делэйни, это очень нехорошо для вас. Я и правда считаю, что в ваших интересах вспомнить ваше последнее общение с женой.
Стэн вздохнул. Откинул назад голову, засунул большие пальцы в карманы брюк и уперся взглядом в потолок.
— Думаю, в моих интересах заткнуться и нанять себе адвоката.

Тело, найденное в буше, идентифицировали как Полли Перкинс. Полли жила в пригороде неподалеку от Джой Делэйни. Тридцать лет назад муж Полли рассказывал всем, что жена ушла от него и вернулась в Новую Зеландию. Она оставила холодную, обидную записку. Соседские женщины жалели его. Они приносили ему еду в кастрюльках и морковные торты.
А правда состояла в том, что профессор Эндрю Перкинс ударил свою первую жену Полли по голове новым утюгом с паром, так как в весьма твердых выражениях запретил ей покупать его, поскольку в то время находился под значительным финансовым гнетом. Его полное, чистосердечное признание содержало горестное упоминание, что он не собирался бить ее так сильно. Он закопал тело жены в буше, отъехав на небольшое расстояние от своего дома. Если бы не вызванный проливными дождями оползень, Полли так и лежала бы там. Полли жила отдельно от своей разбросанной по миру, неблагополучной семьи, а потому заявление об исчезновении человека было подано в Новой Зеландии ее лучшей подругой. В течение прошедших лет эта подруга отважно пыталась заставить австралийскую полицию проявить интерес к судьбе ее пропавшей приятельницы, без особого, впрочем, успеха. Судя по отчетам, полицейские всего один раз посетили дом Перкинса через три года после того, как Полли «ушла от него». Двое офицеров славно подкрепились морковным тортом, испеченным милосердной соседкой, которая стала второй женой Эндрю Перкинса.
Вторая жена использовала орудие убийства для глажки мужниных рубашек добрых двадцать лет, прежде чем получила разрешение купить новый.