Тысяча поцелуев, которые невозможно забыть

. Так сильно ошибалась. Потому что ничего не может сравниться с той болью, когда видишь любимого в объятиях другой.
Ничего не могло сравниться с предательскими губами, обещавшими поцелуй.

Поцелуй номер триста пятьдесят шесть, с моим Руном на подъездной дорожке… когда он покидал меня.
Я закрыл глаза. Я не мог выдержать боль, которую испытывала она, и которую испытывал я сам.

Когда мое сердце разбилось из-за сердца, которое я только что разбила.

— Я действительно считаю, что истории о потери не всегда должны быть грустными и печальными. Я хочу, чтобы мою жизнь вспоминали, как величайшее приключение, какое у меня могло быть. Потому что, как мы смеем тратить впустую хоть один вдох? Как мы смеем тратить впустую что-то такое драгоценное? Вместо этого мы должны стремиться сделать как можно больше драгоценных вдохов в как можно больше драгоценных моментах, пока проживаем это короткое время на Земле. Я хочу оставить после себя это послание. Прекрасное наследие для тех, кого я люблю

— Эстер Рубинштейн. Последняя жена мецената этой выставки. — Я моргнула и наконец смогла продолжить: — Умерла в двадцать шесть, от рака. — Я сглотнула ком эмоций в горле и подошла ближе к портрету. — Размещена на этой выставке своим мужем, который больше никогда не женился. Он сделал фото и повесил на этой выставке. Написано, что хоть Эстер и не изменила мир, она изменила его

Он понимал, что это был последний раз, когда я играла. И с очевидной ясностью я могла видеть смесь печали и гордости в его взгляде.
Когда он потянулся ко мне, Рун не прикасался к слезам, стекающим по моему лицу, как и я к его. Закрыв глаза, он захватил мой рот в поцелуе. И в этом поцелуе я чувствовала излияние его любви.

— Поппи, — сказал он хрипло, — как небеса выглядят для тебя?
По его лицу я видела, как он отчаянно хотел узнать. Собрав все свое самообладание, я ответила:
— Как сон.
— Сон, — повторил Рун, и я видела, как приподнялся уголок его губ.
— Я читала однажды, что когда тебя снятся сны ночью, — на самом деле это путешествие домой. Домой, Рун. На небеса. — Тепло от этого видения начало распространяться от моих пальцев ног и по всему телу. — Мои небеса — это я и ты в вишневой роще. Как и всегда. Навечно семнадцать.

Знаю, что ты не просил меня об этом, но я проявил твои пленки.
Я замер.
— Знаю, ты просил отвезти их домой. Но я видел тебя, Рун. Я наблюдал, как ты фотографировал, и я знаю, что фото для Поппи. — Он пожал плечами. — Поппи просыпается, я подумал, что ты захочешь показать их ей.
Больше не говоря ни слова, он протянул мне фотоальбом. Он был заполнен фотографиями, которые я сделал, пока Поппи спала. На них были запечатлены мгновения, которые она пропустила.

Наклонившись к ее рту, я прижался к ее губам в нежном, самом значимом поцелуе. Поппи выдохнула через нос, ее сладкий запах захватил меня... и она больше не дышала

Ничто не описывало фотографию, на которую я сейчас смотрел, больше, чем это объяснение. Поппи Личфилд была семнадцатилетней девушкой из маленького городка в Джорджии. Тем не менее, в день, когда я встретил ее, она перевернула мой мир с ног на голову. И даже сейчас, после ее смерти, она все еще изменяет мой мир. Обогащает и наполняет его самоотверженной красотой, с которой невозможно конкурировать

Одна из немногих книг из за которых я рыдала