Три солнца. Сага о Елисеевых. Отец

В среде купцов словами просто так не бросались. Купеческое слово было дороже любого договора.

— А когда же ты, Гриша, дворянством обзаведешься? Или Эдвард IV в российском дворянстве не нуждается? – расхохоталась кузина.
— Позубоскаль пока, – на удивление Гриша сумел обуздать свои эмоции, переведя все в шутку, хотя тема для него была весьма болезненной, – а то скоро не позволительно будет людей из более высокого сословия на смех поднимать!
— Ох, боюсь, помру, не дождусь, – продолжала смеяться Мария Степановна.

— Не всегда внешняя красота является залогом успеха у мужчин. Часто женщины заурядной внешности привлекают мужчин больше. Тут скорее важен острый ум, умение себя подать и уверенность в собственной неповторимости.

— В удивительное время живем, Гуля! Вот еще только на санях перемещались, а теперь – и автомобили тебе, и аэропланы. Скоро люди по земле ездить перестанут, будут летать. Вот мы сядем в аэроплан и полетим в Привольное…
— Ох, свят-свят, спаси-сохрани, – тихонько причитала себе под нос Манефа, – так и мчатся, сломя голову, прям в преисподнюю…

Любовь и смерть слились воедино и стали постоянными спутниками этой венценосной пары.

— Нет, милочка, стыдно должно быть женщине, которая торгаша к своему телу допустила. От него ж, вероятно, капустой квашеной разит. Неужто нравится? – зло расхохотался Закретский.

— Кобыла с волком тягалась, только грива да хвост осталась, – расхохотался отец. Он старался не показывать, как был горд тем, как сын приструнил этого скользкого типа и насколько профессионально он вырос.

— Меня никогда так на сносях не мутило, – отхлебывая из чашки чай с мятой, заявила Анна Федоровна, – уж больно она хлипкая, кожа да кости, на солнышке просвечивается…
— Ничего-ничего, были бы мослы, мясо нарастет. Кость тело наживает, – только ухмылялся себе в бороду старый купец.

— Красуйся краса, пока вдоль спины коса: под повойник попадет – краса пропадет… – едва сдерживая слезы, бубнила под нос она.
— Сколько можно причитать, Манефа? Я знаю, что буду счастлива! – Маша обняла няньку, которая никак не могла смириться, что ее девочка выросла.

— Nouveau riche! Из грязи в князи! Думают, капиталом обзавелись, обучились танцам и могут с нами ровняться? – граф был жутко раздражен всеми рассказами, восхваляющими Елисеева.