The Friend

Всякий раз, видя свои книги в книжном магазине, он чувствовал себя так, словно ему что-то сошло с рук.                                                                                                                            Джон Апдайк.

Великое множество смыслов, элегантно упакованное в небольшой объем - это "Друг". История  трансформации жестоких ранящих обстоятельств в опыт чистого счастья. Радость неожиданного обретения на пути, где ждешь уже только потерь.   Физический дискомфорт и социальные неудобства, которые перестают быть решающим аргументом, когда решаешь не отказываться от действительно для себя важного. 

Книга принесла Сигрид Нуньес , которой на тот момент было 69 лет, Национальную книжную премию. Роман-эссе, фабула которого укладывается в одно предложение: после самоубийства старого друга, женщина забирает его пса, учится сосуществовать с ним, и ее одиночество заканчивается.

В то время, как реальное содержание распространяется во всех возможных направлениях, охватывая множество актуальных в сегодняшнем мире тем. Оборотная сторона улучшения качества жизни - старость, с немощью и болезнями. Социальное неравенство. Женский вопрос. Отношения человека и домашних животных. Новые стандарты социальной корректности. Писательство как ремесло.

Обо всем этом Сигрид Нуньес говорит просто, изящно, находя удивительно точные слова.  Мне довелось почти буквально пережить описанную в романе ситуацию: близкий человек уехал, а необходимость заботиться об огромном псе досталась мне  - то и дело узнавала себя в описанных ситуациях. 

Самое интересное. что когда сюжет вывернется наизнанку и друг окажется живым,  его собачка, которую героиня приютила на пару недель, карликовой таксой, а рассказ об Аполлоне плодом трансформировавшего мир писательского воображения, ты, читатель скажешь: не верю! Верните меня туда, где она читает, а огромный дог слушает, положив умную бошку на ее затекающие ступни. 

Світлий сум залишається, коли закриваєш останню сторінку цієї книги. Невелича, але відверта, чесна, без зайвої сентиментальності.
Обкладина попереджує, про якого друга буде йти мова. Якщо це й вам друг теж- читайте. Не пожалкуєте. Природньо, що повість не тільки про наші взаємини з тваринами ( є про котів, кролів), але й про той момент у житті кожної людини, коли тягар втрати стає таим важким, що відбирає особисті сили жити далі. В чому, в кому знайти хоч якусь опору?
Міркування про письменницький труд, про відношення до товаришів; до тих, кого любив і втратив- без пафоса, істерики, пишномовності - але по-земному та гуманному.

Чем больше думаю над книгой, тем больше неуверенности в том, что до конца понял случившееся в ней. Конечно, можно все списать на подгулявшее субъективное восприятие. Но виноват и сам текст, запутывающий читателя по мере чтения. Кто-то умер, кого-то потеряли. Жизнь – это одна сплошная ежедневная потеря. С литературой, она туда же, куда и жизнь, такая же история. «Когда все становятся писателями, писателем уже не является никто». Писательство, как постоянно осознаваемая неудача. Стоит ли вдаваться в подробности? Возможно, предмет исследования в книге – потеря вообще и отношение к ней литературы. Постановка проблемы абстрактна, но откровенно эссеистичный характер «Друга» Нуньес превращает «роман» в книгу обо всем, не теряющую, тем не менее, берегов.

Все смущение, смешение и путаница, от того, что автор сам все запутал. Что было, что не было? Собака была большой или все-таки маленькой? Может никто не умер? Может только умирает?

Общее впечатление – Нуньес хочет сказать, что четких границ между всем этим нет. Жизнь и литература с легкостью меняются местами. В умелых руках, само собой. Выдумано или нет – а есть разница? Зыбкость правды и вымысла так очевидна. Не проще ли вынести за скобки различия между художественным и документальным и оставить чистые феномены – памяти, мышления, любви, утраты, одиночества.

Перед нами не документальная проза и не художественный документ. Проще всего книгу Нуньес назвать документом мысли. Именно она, живая, ищущая, перебирающая факты бытия не позволяет книге упасть в поганое ведро типового романа про женщину, потерявшую близкого человека и теперь расковыривающую почти триста страниц болячку. Ковыряние есть, но оно исполнено искреннего интереса, желания понять и разобраться. Там где есть мысль – нытья не бывает, некогда.

У автора появилась собака. Аполлон. Откуда он взялся? Кто бы знал… Жизнь полна воображения. Так легко вообразить и его, и его историю, сочинить ему прошлое, настоящее и будущее. А можно ничего не выдумывать. И это тоже будет его история.

Человек – ключ к миру. Пишущий, тем более. Говоря о нем, выхватываешь вместе с этим целые куски бытия. Не мертвые, не бездушные. Поэтому книга («роман») уходит далеко от рассказа о даме с собачкой. Основная интрига – удастся ли автору спаять воедино размышления о литературе, рассказ о братьях наших меньших и нашем к ним отношении с собственным самоанализом, старением, мелькающей идеей суицида, тоской о дружбе и памятью о прошлом?

«Друг» захватывает много тем. И, как ни странно, все они звучат стройным хором, единой мелодией.

Но прежде всего в книге привлекают вопросы творчества: я - писатель, мой друг писатель, тем и интересны.

«Друг» - маленькая энциклопедия писательского закулисья. И Нуньес здесь почти не уступает такому знатоку писательского ремесла как Курт Воннегут.

Возможна ли литература в эпоху политкорректности («у них абсолютно ничего нет ни в головах, ни между ног»)? Не слишком ли много на свете романов, чтоб писать еще один?

Нуньес ставит проблему и одновременно проверяет на практике.

Правда ли что писать стыдно? Неужели прав студент с ее курсов творческого письма и можно писать только о себе? Где Я, а не не-Я в тексте? Можно ли лечить травму литературой? Можно ли изжить, переступить через нее, написав? Писательство – это раскрытие, прояснение образа того о ком пишешь, или убийство его, эффективная форма забвения? Почему Джеймс Паттерсон похож на дьявола?

Слишком много вопросов.

Но свободное вопрошание и такой же неторопливый, но дотошный поиск ответов больше напоминают литературу, чем нытье и статичное описательство. В этой совершенно нелитературной книге ощущается потенциал прозы, выбарахтывающейся с одной стороны из разваливающегося формата «книги о вымышленных героях с вымышленными проблемами», а с другой стороны, не разменивающей себя на мелочи, по-прежнему вглядывающейся в себя, в другого, озирающейся вокруг и не стесняющейся сознаться, что при всей документальности, она все равно – плод творчества и воображения.

Аристотель утверждал, что тот, кто находит удовольствие в уединении, либо дикий зверь, либо Бог. Сигрид Нуньес стала писателем, потому что видела в написании книг единственный способ достичь уединения. Она никогда не была замужем и не имела детей. Этот выбор позволил ей сосредоточиться исключительно на писательстве, которое Нуньес рассматривает как «священное призвание», а не упражнение в саморекламе. Настоящая редкость в наши дни. Успех «Друга» привлёк к Нуньес много внимания в 2018 году, что слегка напугало 69-летнюю писательницу, которая жила в уединении в своей маленькой квартирке возле Юнион-сквер в Нью-Йорке и пописывала себе тихо книги в течение последних 23 лет.
.
На мой взгляд, желание обрести абсолютную независимость от внешнего мира, выдаёт если не Бога, то, как минимум, нестандартный ум. Бунин писал «Тёмные аллеи» во время войны, Набоков сочинял стихи под сильную ружейную пальбу и треск пулемётов в ночь штурма Зимнего дворца, Хемингуэй создавал «Пятую колонну» в осаждённом Мадриде, в отеле «Флорида», в разгар Гражданской войны в Испании. Ну разве они не писали как боги?
.
Сигрид Нуньес стала для меня настоящим открытием. Если бы её «Друг» не получил Национальную книжную премию в 2018 году, я бы никогда не купила книгу с такой обложкой, глядя на которую, никогда не подумаешь сколько горя вложил в содержание книги автор.
.
Спрятавшись от мира в своей нью-йоркской квартире, Нуньес написала психотерапевтический роман, в котором главная героиня (разумеется, одинокая писательница), обращается к самому дорогому ей человеку. Он был её учителем, наставником, коллегой по литературному цеху, любовником и, наконец, другом. Был вплоть до того дня, когда он неожиданно покончил с собой, прыгнув с моста «Золотые Ворота».
.
После смерти друга героиня вынуждена приютить в своей крошечной квартире пса покойного, гигантского дога по имени Аполлон. По началу собака становится непосильным. Собственное горе героини усиливается немым страданием животного, травмированного необъяснимым исчезновением хозяина, и угрозой выселения: договор аренды запрещает героине держать в квартире собак. Однако, желая во что бы то ни стало облегчить страдания пса, героиня посвящает себя всецело заботе о нём, игнорируя настойчивые угрозы арендодателя.
.
Любителей расслабить мозги лёгкой беллетристикой, хочу сразу предупредить: на страницах романа героиня не только выстраивает трогательные отношения со старым псом, но и проводит настоящее философское исследование, в попытках переосмыслишь смерть друга-писателя. Так что, пощадите мозги.
.
Книга не для всех ещё и потому, что довольно сильный акцент сделан на писательстве. Это понравится не всем. К тому же, у романа нет сильного сюжета, если не считать попыток героини найти способ сохранить собаку покойного друга. Лично для меня даже отсутствие сюжета — не проблема. Чем больше я читаю, тем больше убеждаюсь в том, что сильный сюжет — это костыль для слабых писателей. Идея литературного произведения намного важнее сюжета. Знаю, что любители лихих сюжетов со мной точно не согласятся.
Ну и Бог с ними!

История одиночества и исцеления. Книга-размышление о дружбе и любви, преданности и верности, проблемах современного мира, преподавании и писательстве. Прекрасная линия о величественном доге, по-моему, лишь путеводная нить, на которую нанизаны жемчужинки-истории.

В России она могла стать хитом No kidding или Ad Marginem, но попала в жернова Эксмо. Бездумная калька с оригинальной обложки и аннотация от человека, который не читал роман, позволили этой книге затеряться и усложнили путь к читателю. Если любите Оливию Лэнг и Джоан Дидион, эта история для вас.

Честно говоря, я рассчитывала прочитать трогательную историю про взаимоотношения преподавательницы и собаки. Но книга всё-таки в меньшей степени про животных, а в большей - про человеческие отношения.
Пожилая преподавательница наследует от своего лучшего друга, покончившего с собой, его собаку. Собака травмирована смертью хозяина,как впрочем и сама преподавательница.
Вцелом книга неплохая, но не менее тридцати процентов романа занимают цитаты из других произведений, а также пересказ ( полный либо частичный) сюжетов известных и не очень произведений.
К этому конкретному изданию книги есть определенные претензии.
Так, например, на странице 70 неправильно указана дата смерти Томаса Стернза Элиота. Если верить написанному, то он умер раньше, чем родился!
А на странице 90 явно опущены слова 'в прошлом', искажая смысл предложения.

Глубокий психологизм русской литературы переселился, кажется, в Нью-Йорк, в романы 70-летней писательницы Сигрид Нуньес. Вся ее жизнь - образование, работа в известных изданиях, преподавание, все связано с литературой. Ее рассказы входили в сборник лучших американских рассказов, количество полученных ею премий говорит о большом писательском успехе. Но избавляет ли успех от сомнений?

Роман «Друг», написанный в 2018 году, принес ей Национальную книжную премию. Роман-эссе, роман - автофикшен. Роман с весьма скромной фабулой «у женщины умер друг и она взяла его собаку».
Это роман о собаке? Нет.
Об одиночестве? Точно нет.
О смерти? Возможно.
Точнее всего отражает количество смыслов романа определение веры «какого-то мистика», приводимое главной героиней: « Это не это, и не то, это похоже на это, но все же не это, похоже на то, но все же не то».
Роман-вера? Пожалуй.
Когда не можешь даже разозлиться на случайных прохожих за то, что они-то живы... Ведь твой друг сам выбрал смерть, покончив жизнь самоубийством.

Размышления о смерти, самоубийстве, писательстве, любви людей и собак переплетаются в ткани романа также тесно, как переплетается жизнь героини с литературой. И так же как переплетается горечь утраты с надеждой - в повествовании друг то умирает, то спасается в последнюю минуту и они с героиней продолжают свой бесконечный разговор. Знаешь, говорит она, я написала роман о твоей смерти и никому не дала там имен, только собаке. И это трудное ремесло - писать тексты - тоже, возможно, умирает...
Как связаны между собой Набоков и культура отмены? Почему Нобелевскую премию получила Светлана Алексиевич с ее документальной прозой? Почему друг, покончивший самоубийством, уже давно бросил преподавать литературное мастерство?
Целая книга вопросов, и ни один из них не остросоциальный. Это вопросы перед лицом вечности.

Место действия Нью-Йорк, наши дни. Взрослая одинокая женщина узнаёт новость: её давний близкий друг покончил жизнь самоубийством. Он был её преподавателем, она была влюблена в него в юности, но он любил слишком многих и жил в круговороте любовниц и жён. Ей удалось занять своё особое место в его жизни. И вот он ушёл по собственной воле, ничего никому не сказав. Это книга о проживании потери, но не только.

Всё осложняется тем, что они оба писатели. Он преподавал ей писательское мастерство, теперь она сама занимается этим же. Он был литературной звездой, она скорее человек из индустрии. Но мозги их устроены одинаково. Назовём это олитературивание происходящего. Такие люди пока живут - ищут правильный порядок слов в предложении.

Самоубийца, будучи мертвецом, не сказал своего последнего слова. Он оставил подруге своего пса - старого дога по кличке Аполлон. Это становится для героини (Айрис) полной неожиданностью. Пёс слишком большой и ему не место в маленькой городской квартирке. Самоубийца (Уолтер) так издевается с того света? А может это хитрый план - соединить два одиночества, которые потеряли Друга, авось им вместе будет легче.

Айрис забирает Аполлона к себе и начинается их совместная жизнь. Такова экспозиция. Но дальше в драматургическом плане не будет сногсшибательных ходов. Зато будет другое, что заставляло меня эту небольшую книжку растягивать как можно дольше. Она вся состоит из микро-эссе на уже озвученные темы: писательство, самоубийство и собаки. Зачастую целые страницы романа отданы под обширные цитаты различных авторов. Витгенштейн, Рильке, даже Светлана Алексеевич и не только.

Сигрид Нуньес мастерски компонует из многообразия голосов свой текст, вплетая туда реальную жизнь Айрис и Аполлона. С подобной техникой я не встречался и без стеснения констатирую восторг. Это очень тонкий, до миллиметра выверенный и точный роман с нотками автофикшна и нон-фикшна, собранный из цитат, научных фактов и вымысла, будто хрупкая стеклянная конструкция, звенящая на ветру, но не рассыпающаяся.

В небольшой по объёму книге спрятано множество идей и прозорливых наблюдений. Вот пример. Героиня плоть от плоти из писательской среды. Столкнувшись с творческим блоком она вспоминает своих старых знакомых, которые оставили сей труд и занялись чем-то другим. Она предпринимает маленькое исследование: что за жизнь у бывших писателей и как они дошли до жизни такой.

Например. Одна писательница испытывала психологические проблемы (которые наверняка были её творческим топливом) и решила попробовать медитацию. Она взялась за изучение основ буддизма и нашла себе духовных учителей. По мере продвижения по этому пути, её жизнь стала более осознанной и гармоничной. Она стала более счастливой. Однако обратной стороной этого стало полное угасание интереса к писательству. И она об этом совершенно не жалеет.

Между тем Айрис полюбила здоровяка Аполлона всем сердцем. И уже непонятно о ком книга. Кто Друг? (Думаю такая амбивалентность была задумана.) И здесь авторка не изменяет себе. Литературные собаки и собаки из прошлого конкурируют с Аполлоном за любовь читателя. И снова интересный факт: существует педагогическая метода, по которой маленькие дети читают вслух собакам. Возникает благотворный контакт и дети в итоге улучшают свои навыки чтения. Ради своего четвероного друга нельзя халтурить, тем более когда он так внимательно слушает.

Про тему самоубийства, а особенно самоубийства писателей в этой маленькой книжке тоже очень интересно. Короче всё в этой книжке прекрасно и она точно попадёт в мой топ.

Тем примечательнее как это произведение попало в поле моего внимания. Ничего не предвещало, но сложилась такая цепочка. Последний фильм Альмодовара "Комната по соседству" в прошлом году победил в Венеции. Сценарий фильма был написан по роману некой писательницы Сигрид Нуньес. У неё был переведен на русский один роман "Друг". Имел очень низкие оценки на всяких читательских платформах. Книгу издало АСТМО и продавало через свой ЧГ чуть ли не по сто рублей с суперскидкой. Тут я сделал ошибку и не повёлся (зачем скупать шлак?). Потом я прочёл, что по "Другу" сняли кино с Наоми Уоттс и Биллом Мюрреем. Книга к тому моменту исчезла из продажи. А читательским рецензиям, как оказалось, грош цена.

Конечно, эту книгу должен был издать AD MARGINEM в обойме с Оливией Лэнг и Рейчел Каск. А теперь мне остаётся одна надежда на Авито.

Фильм я тоже посмотрел. Было интересно, как можно запихнуть в кадр такой необычный роман. Получилась приятная картинка современного Нью-Йорка, где Наоми Уоттс в клевых нарядах и смешных шапках, пытается поспевать за огромной собакой. С книжкой не сравнить, но и слова плохого не скажу. Прекрасная актриса спит с догом в одной кровати - это ли не кино, которого нам не хватало?

Крошечная книга о большой любви.
Первое знакомство с автором. Покупка чистейшего «пса» в мешке. И приятно удивившая история.

Совершенно не типичная для моих читательских пристрастий форма: первое лицо, дневниковые записи. Исповедь женщины, потерявшей друга. Эта книга как долгая беседа. Обо всём: о чувствах и фильмах, книгах и великих людях, жизни и любопытных фактах. Это воспоминания и история в истории. Этакий крепко выверенный поток сознания :)

Сначала мне жутко не понравилась манера изложения, затем мне стало любопытно, что замыслил автор, а под конец, я не смогла отложить книгу, пока не дочитала.
Кто так или иначе связан с писательством, обнаружит много знакомого и жизненного: от различии в восприятии писателя поколениями, до метких замечаний о закулисной жизни, посвятивших себя слову,и типичных авторских переживаний. Местами хотелось воскликнуть «Вот оно! Так и есть!»… и признаться, я даже кидала фото фрагментов друзьям (надеюсь, даже некоторых соблазнила на чтение «Друга»).

Будет ли в истории собака? Будет. Но всё же, это книга о человеке.

«То, чего нам недостаёт - то, что мы потеряли и по чему горюем - не это ли, в сущности, делает нас именно теми, кто мы есть? Это и ещё то, что мы хотели получить от жизни, но так и не получили».