Доктор Гарин

Мы забираемся на корабль и двигаемся по жидкому. Жидкого становится очень много! Оно вокруг! И оно качает нас. Это так страшно, что я ложусь на твердое вниз лицом и закрываю глаза.

Мы — щепки. Хотя нет. Щепки безмолвны. Они просто отдаются стихии, а я гребу. Мы гребем и правим. Выгребаем. Ищем свои пути и берега.

Все нынче приспосабливаются, ищут свою форму выживания. А мир несет нас, как река. Он к нам не приспосабливается. Даже нас совсем не учитывает, не задает вопросов, ничего не предлагает. Он течет в свои пределы, в свой океан Вечности.

Он уже трижды пил из Оби, из ночной и утренней, и вкус речной воды ему понравился.

Она лезет руками в лохань, шарит в щах и вытаскивает варёную девочку. С хрустом отрывает ей голову, плюхает в свою бадью.

Баня и сон... сон и баня... позволяют забыть о сумасшедшем мире... о сумасшедшем мире... где не всегда дважды два четыре... только они... нет... еще близость с любимым человеком... Маша... ммм... где ты...

Он просунул руку во влагалище и удивился его простору. Рука терялась в нем. Гарин просунул ее дальше, дальше и нащупал шейку матки. Потрогал ее. Она напоминала тыкву.

ДВР закупила у американцев четыре пассажирские ракеты. Перелёт Хабаровск — Нью-Йорк за тридцать восемь минут впечатлял Гарина.

Опять пришла эта весна! Что ей надо в нашей прекрасной белой стране? Здесь так красиво лежит снег, так ослепительно сверкают льды, так мелодично поют метели!