Пленники Амальгамы

«Пленники амальгамы» - последний роман петербургского прозаика,
драматурга, эссеиста Владимира Шпакова. Книга вышла в печать при
жизни автора. 17 сентября в своем блоге он опубликовал фото обложки и
написал: «Мой opus magnum 2020 Роман писался долго, трудно и, кажется,
удался автору. В самое ближайшее время он выйдет в свет в московском
издательстве. Ура!». А 18 октября Владимира Шпакова не стало.
«Пленники амальгамы» - роман-откровение, роман-катарсис. В нем
автор делает попытку приоткрыть плотно задернутую штору, за которой
живут люди, волею судеб оказавшиеся причастными к душевным болезням.
Странные мистические миры самих страдальцев и искаженная
обстоятельствами жизнь их близких, косность психиатрической медицины,
отчаянный врач-новатор, попавший в ловушку своей уникальной методики и
собственных амбиций, тягостная атмосфера странноприимных заведений
— при помощи виртуозно выстроенного сюжета автор ведет читателя
сквозь анфиладу событий, то и дело заставляя преодолевать зыбкую
зеркальную грань между параллельными мирами, перевоплощаться
вместе с героями и в конце концов оказаться лицом к самому себе. Что есть
безумие — безвыходный плен или неудавшийся путь в поисках свободы? И
где она, свобода — там или здесь? Страх, любовь, бесконечное одиночество
и невыразимая боль — та самая, катарсическая, в высшей точке которой
открывается абсолютная тьма или божественный свет.

«Пленники амальгамы» прочел за 2 дня, потом еще 4 дня перечитывал, получил неизгладимое впечатление, которое постоянно активизируется при столкновении с различными жизненными ситуациями. Это одно из самых сильных и ценных литературных произведений первой четверти 21 века, достойное самого пристального читательского интереса, и, вне всякого сомнения, всех литературных премий. Жаль, что Владимир Шпаков умер в расцвете сил, но большое счастье, что успел написать и издать венец своего творчества – роман «Пленники амальгамы».

«Пленники амальгамы» — это сплав реализма и сатиры с фантасмагорией. Несмотря на тяжелые, мучительные темы, роман по-настоящему увлекательный. Но прочитать его залпом не получится, он требует осмысления и внутренней работы. Экскурсы в историю психиатрии органично вплетены в текст: ведь именно отношение к «другому» является здесь тестом на человечность.
Повествование согревают искорки юмора. Прибаутки, разговорные вкрапления — это очень по-шпаковски. «Истово» верующая Муся, с подачи которой Майю таскают к «чудотворцу», правозащитник с двойным дном, кляузник-пенсионер, раскопки «Кургана Славы», говорящие названия, вроде городка Пряжска, заставляют улыбнуться и вспомнить, что в фольклоре смех — одно из средств исцеления.
Нужно обязательно раскачать пребывающего в ступоре человека, иначе одиночество его сожрет, утащит в бездну!
Катарсис в книге, на мой взгляд, не один. Впрочем, катарсисы — в глазах смотрящего. Вероятность их переживания зависит от жизненного опыта читателя. Однако, каков бы ни был этот опыт, тема «другого» никого из нас не обходит стороной и не оставляет равнодушным.

Сложная в восприятии. Написана мастерски, и тематика серьезная, и сюжет продуманный. Но написана с юмором, иронией. Типа "Петровы в гриппе". Тянет на комедию, но о серьезных вещах. Сумасшествие близкого человека - это разве не серьезная вещь? Как тут быть? "Грешно смеяться над больными людьми". Это не я сказал. Немного спасает положение отец и врач. Они-то настроены по-человечески, натурально. И тут вполне им веришь, сопереживаешь и сочувствуешь. Но вот выносить бред сумасшедших тяжело. Особенно, когда он от первого лица идет. Хотел бросить читать. Врач не дал. Уважаю врачей! В этом смысле жаль, что форма оказалась излишне комедийной. Выглядит, как упражнения в остротах разума. Хотя мысли-то я поддерживаю. Надо еще разобраться, кто тут сумасшедший. Правда для некоторых людей это сделать просто. Дело-то житейское. Все оттенки серого налицо - новости почитайте, вокруг оглянитесь, далеко ходить не надо. В общем, книжка занимательная, но в шедевр не запишу. Из занимательного: редактор не знает, как пишутся слова "кондоминиум" и "кипиш". В книжке "кондоминимум" и "кипишь". В смысле я тоже острить могу. Прочитал в рамках премии "Нос" - захотелось поучаствовать.

Вообще, книга очень неоднозначная. Про настоящее безумие и то, что переживают сами больные, их родные и окружающее общество, сейчас мало кто пишет. И тем, кто интересуется этой темой, "Пленники Амальгамы", скорее всего очень зайдут. Но я не могу поставить высокий балл, потому что сильно триггернулась. Дело в том, что я искренне считаю, что человек сам виноват во многих своих страданиях. Не нравится - уйди, больно - вытащи руку из огня. А если ты плачешь, но грызешь кактус, то в глубине души он тебе нравится. Поэтому с самого начала меня просто бомбануло поведение родителей, ломающих жизнь и себе, и больным детям тем, что отвергают идею госпитализации. Невнятное бормотание про ужасные условия в психушках меня ни разу не убедили. Если ваш близкий болен - ему нужна квалифицированная помощь, а не бабки-шептуньи, из-под полы выписанные таблетки и странные психиатрические практики. Все остальное вредно и даже опасно. И то, что в книге поощряется тема недоверия современной медицине, мне совсем не понравилось.
И вообще, я, честно сказать, ждала большего, чем просто описание внутреннего мира шизофреников. Тем более, что у меня есть сомнения в компетентности автора. А ведь вопрос действительно важный! Супер актуально доходчиво объяснить несведующим массам корень проблемы, особенности общения и лечения. Иначе мы получаем ту самую толпу с факелами, которую нам рисует автор. Нужно то, что сделал своим "Рифом" Поляринов с вопросом сект. Но здесь вы найдете лишь фантазии.
Зато язык хороший.

Последний роман Владимира Шпакова. Сложный, некомфортный, сильный.
Пленники Амальгамы – душевнобольные, «другие», осознают они себя такими или нет. Тема безумия не новая в русской литературе, но всегда беспросветная, потому что нет у нее решения «навсегда», есть на «сейчас». Но и это иллюзия, ведь «душа человека – потемки, но и та химия, что долбит по душе из всех калибров, не менее темна. Сегодняшнее благо оборачивается проблемой завтра, а послезавтра становится ужасом ужасным!»
Ключевой образ в романе – зеркала как граница миров. «Есть что-то загадочное в зеркальном мире, где наша жизнь лукаво перевернута справа налево», - пишет автор. Только граница между тем и этим миром крайне зыбкая.
По обе стороны Амальгамы живет Безумие и спутница его Одиночество - действующие лица в веками длящейся драме. И люди - каждый в своем «чехле», «бункере», «склепе» («нормальные», «как все», они сторонятся «других», потому что «изуродованная душа пугает больше, нежели саркома или аденома»). А еще фантомы, порожденные больным воображением героев. И не всегда понятно, кто из них более реальный, кто более чудовищный.
У зеркал – на пограничье, сначала по отдельности, потом вместе - одаренный молодой философ и талантливая молодая художница. Каждый в своем персональном аду, в том состоянии, когда «мир утрачивает привлекательность, превращаясь в блеклый контур» и в той стадии «отчуждения и окукливания», что надеяться можно только на чудо.
Это чудо может явить он – Виктор Георгиевич Ковач – гениальный арт-терапевт, волшебник, демиург. И он «ваяет» исстрадавшиеся души, помогая им без боязни взглянуть в глаза безумию, проникнуть за Амальгаму, опознать себя подлинного и тем самым вернуть душу, воскреснуть здесь. Он верит в силу творчества, что «неустанно вытесняет безумие за свои пределы». А еще больше он верит в преображающую силу Любви.
Книга об осмыслении опыта отношения к «другому», причем это отношение и есть тот самый «тест на человечность», который мы - тысячелетиями уже – не проходим. А еще и о том, чтобы мы как человечество взглянули на себя в зеркало и ужаснулись: «Нет, не получается быть людьми…»
Необходим апгрейд. Но прежде нужно понять, через что и как заходит в человека нравственность. А инструмент и средство не нужно изобретать: это способность любить. Воскрешение невозможно без любви, воскрешение невозможно без веры в него как в чудо, иначе в нем нет никакого смысла.
Проводя героев, а заодно и читателей, по всем кругам инферно, автор – через боль, ужас, разочарование – все-таки выводит к свету: нарождающиеся Адам и Ева шагнули из плена Амальгамы – еще слабые, но уже способные чувствовать радость и печаль. За других.