Разговоры с друзьями

С самомнением у меня всегда было непросто. Я знала, что интеллектуальные достижения – не повод считать себя лучше других, но когда в моей жизни случалось что-то плохое, меня утешала мысль, что я очень умная.

Добра ли я? Трудно сказать. Я опасалась, что, если однажды разберусь, какой же я человек, окажется, что я недобрая. Неужели этот вопрос волновал меня только потому, что, будучи женщиной, я считала, будто обязана ставить чужие потребности выше собственных? Доброта – просто очередной способ подчинения в конфликте? Именно об этом я подростком писала в дневнике: как феминистка я имею право никого не любить.

Я знаю, ты не любишь показывать, что расстроена. Но чувства – не признак слабости.

— Не стоит недооценивать юность и красоту, — сказала она.
— По-моему, это рецепт какого-то катастрофического несчастья, — сказала я.
— Тебе двадцать один, — сказала Мелисса. — Ты должна быть катастрофически несчастна.
— Я над этим работаю, — сказала я.

Если мы никогда на самом деле не встречаемся, тогда все отношения — это переживания из-за отношений.

Я самосовершенствуюсь, думала я. Я стану такой умной, что никто меня не поймет.

Внезапно и неодолимо захотелось сказать: я люблю тебя, Ник. Это было совсем не страшно; просто немного забавно и безумно – так бывает, когда встаешь с кресла и внезапно понимаешь, насколько пьяна. Но это была правда. Я его любила.

Некоторые вещи нужно прожить – лишь тогда поймёшь. Нельзя вечно анализировать.

— Похоже, у тебя нет плана.
— Да, чего нет, того нет.

Дико, когда знакомишься с кем-то, а потом выясняется, что этот человек постоянно за всем наблюдает и всё подмечает. И ты такой: боже, а что обо мне подсмотрели?