Последний сеанс

Неделю спустя мы увидели под ногами золотистый песок пустыни. Горячее солнце пекло наши головы. Пуаро, живое воплощение несчастья, угасал рядом со мной. Мой маленький друг никогда не был хорошим путешественником. Четыре дня поездки из Марселя в Александрию стали для него одной сплошной агонией. На берег в Александрии сошла лишь жалкая тень того, что когда-то был моим другом. <...>

– А мои ботинки, – стонал он, – вы только взгляните на них, Гастингс… Мои ботинки из лучшей кожи, ручной работы, они всегда были такими чистыми и блестящими! А теперь взгляните – внутри у них песок, что очень болезненно, а снаружи на них тоже песок, что оскорбляет взгляд. А эта жара! Из-за нее мои усы обвисли – обвисли, Гастингс!

Элспет, как старшая по мастерской, принесла платье, и Сибилла надела его на миссис Феллоуз-Браун.
— Ну что же, — проговорила та. — Пожалуй, неплохо. И даже очень хорошо.
Миссис Феллоуз-Браун повернулась боком к зеркалу и посмотрелась в него.
— Должна признаться, ваши платья положительно делают что-то с тем, что у меня сзади.
— Вы сильно постройнели в сравнении с тем, что было три месяца назад, — уверила ее Сибилла.
— На самом деле нет, — вздохнула миссис Феллоуз-Браун, — однако, признаюсь, в этом платье я выгляжу так, будто это правда. В том, как вы кроите, действительно есть что-то такое, что уменьшает объем задней части. Возникает такое ощущение, что ее у меня больше не… То есть, я хочу сказать, она есть, но в том виде, в каком бывает у большинства людей. — Она снова вздохнула и тем движением, каким обычно подбадривают беговую лошадь, похлопала себя по месту, вызывающему такое беспокойство. — Для меня это всегда было сущим наказанием, — пожаловалась она. — Конечно, в течение многих лет мне удавалось втягивать ее в себя, знаете ли, выпячивая переднюю часть. Но я больше не могу этого делать, потому что у меня теперь то, что спереди, не меньше того, что сзади. И я хочу сказать… одним словом, нельзя же втягивать сразу с двух сторон, правда?