Палата 6

– Судя по всему, у вас получилось. Но как? В даркнете ведь участники цепочки не знают друг друга.

– Верно, но это было начало эры, и ты не забывай, что закладочная система развита только у нас – эти ребята принадлежат старой школе «руки – руки». Мы и нужны им были, чтобы наладить интернет-бизнес, – Виктор улыбнулся и наконец поднял голову. – Не буду томить: гений социальной инженерии из нашей команды смог добыть реальные данные карибских партнеров, включая босса.

– Подожди, – у меня начала клинить логическая часть мозга. – А зачем вообще главе латиноамериканской преступной группировки бизнес в России? Да еще и с личным присутствием.

– О, тут забавно: у него бабушка белоэмигрантка, а те годы были такие, что российский паспорт выдавали кому угодно, лишь бы деньги были. Сигал, Депардье, тот боксер старый… забыл его имя. Наверное, и этого ностальгия флешбэчнула, генная

Пьяный, он казался забавным.

– Ты пойми, шесть лет я провел в агрессивной среде, меж людей, которые только хотят и могут, что жрать, сплетничать и брызгать желчью, желая смерти всем подряд. Я их ненавижу, на самом деле, но их ненавижу больше. Бля,
– Виктор икнул. – Так вот страна и состоит из быдла двух сортов – богатого быдла и бедного быдла… И ненависть между ними. Чего я хочу? Хочу, чтобы чисто было, бычки в харчки не тушили и чтоб люди улыбались друг другу и архитектуре Гауди. А не вот это всё.

– Волнения уже начались. Люди идут на улицы.

– Да, порядочные выходят – видят спецтехнику в духе «Mаd Mах», избитых женщин, закрытых студентов… Просираются и уезжают в эмиграцию… То же, что было – цвет интеллигенции покидает страну. Не на пароходах, как раньше, а добровольно. Но от этого картина не меняется: в итоге остается лишь быдло. Ведущее и ведомое. А остальные, кому не удастся свалить, рассядутся по кухням, чтобы шептать дрожащим от страха языком…

– А что такое «реальность»? Вся информация о мире, поступающая в наш мозг, создана на основе органов чувств, которые ой как несовершенны, вспомни рака-богомола. В реальности всего того, что мы видим, слышим, ощущаем, не существует. Нет цвета – только радиоволны разной длины. Нет звука – только колебания среды. Нет времени и чувств – они тоже просто электрические импульсы в вялом сероватом куске мяса, который мы называем мозгом. Каждый из нас живет в своей собственной вселенной и смысл для нее создает сам, – он затянулся. Угревая сыпь на кончике его носа в свете уголька напоминала веснушки ирландца. – Тебе знаком термин «тоннель реальности»? Упоминался у Тимоти Лири и Роберта Уилсона… Есть три чувака в Лувре, они пялятся на «Мону Лизу». Один говорит: «Какая органичность соединения личности с пейзажем, какая легкая блуждающая улыбка». Другой: «А ничо так баба, только куда брови дела?» Третий: «Мазня какая-то…». Понимаешь? Картина одна, а видят все разное. Для искусствоведа она светится божественным светом, в то время как Коля из юго-западного района Воронежа видит толстую бабу без бровей, которую, в отличие от Васи из села Раздолье, не считает мазней только потому, что слышал от искусствоведов по телику о «небывалой синтетичности» облика картины, – Виктор состроил смешную гримасу, изображая «искусствоведа».

Я против воли рассмеялся.

– И каждый из нас вот так по-разному интерпретирует изменения внешней среды, – продолжал он. – Воспринимает мир через свой тоннель реальности. Через призму ментальных фильтров, субъективных символов, убеждений, знаний и логических заключений. Поэтому масштабы своей личности ты определяешь для себя сам. Как и представления о мире, в которые упираешься.