Тягар пристрастей людських

Очень напоминает «Годы учения Вильгельма Мейстера» Гете. «Годы…» мне было читать поинтереснее, да и написаны они были на 120 лет раньше. Поэтому я остановился на трети.
Продолжил. Стало интереснее с переходом к «сознательному» становлению героя. На фоне его рационального отказа от участи посредственного художника проявляется различие между талантом и одержимостью, которая еще вовсе не является залогом гения.
Громадный, скучнейший кусок про безответную унизительную страсть можно было бы заменить тремя абзацами: он ее встретил, она его не замечала, он стал волочиться за ней, потеряв свою любовь и всякое уважение к себе.
Слащавая концовка с «героическим» отказом от великих путешествий ради идеальной женщины выглядит незаслуженной с учетом его предыдущих отношений. И опять же напоминает «Годы…». Но, не смотря на все это, очень порадовал психологический рост героя.

Наткнулся на сие творение совершенно случайно, так как посетил книжный магазин без конкретной цели. Посмотрел мельком рейтинг, отзывы- всё на уровне, большинство "находят себя в главном герое произведения". Обычно получаю удовольствие от классики, особенно от классики с мировым именем, но здесь другой случай. В принципе, достаточно посредственная история юноши, который, будучи неполноценным, всё детство страдал, что, конечно, наложило отпечаток на всю жизнь. Далее он начинает "искать себя", ведя при этом себя как полный инфантил и совершенно не думая о последствиях. В итоге всё потеряв, он нищенствует и в итоге ему просто везёт встретить нужного человека, благодаря которому и будет happy end. Что у автора получилось отлично- это вызывать чувство раздражения из-за глупости главного героя. В итоге- посредственная история, написанная в хорошем стиле. Она мне запомнилась одним-что многие люди узнают в этой книге себя. Так вот всё, о чём я задумался после прочтения- неужели у людей всё так плохо? В общем- никому не желаю такого "взросления", будем разумны, тогда "бремя" не будет столь тяжёлым. А Моэму- твёрдая тройка.

Довольно много времени прошло с тех пор, когда я только услышала об этой книге. И вот, проносив название этого романа в своей голове столько времени, я получила какое-то чувство удовлетворения от того, что наконец прочла его. Роман большой, как видите на фотографиях, я читала бумажный вариант от издательства АСТ, всего 799 страниц. И по моему, это самый большой роман, который я читала сама, вне школы (хотя и в школе я особо не зачитывалась литературой, которую нам предлагал учебный план).
Что могу сказать? Я не разочарована знакомством с Моэмом (затянувшимся на недели две). Роман читается легко, и при этом рассказывает нам не совсем легкую жизнь главного героя Филипа Кэри. Причем повествование ведется с того момента, когда Филип

и до самой его зрелости. Честно, у меня по прочтению было чувство, что я все двадцать лет была рядом с ним, сначала в школе, где все издевались над ним из-за его хромоты, затем в Германии, Англии, Франции... Куда только не звало Филипа его сердце, в поисках собственного я!
А еще за эти двадцать лет Филип был любим и любил, но это не совпадало по времени.
И, черт возьми, роман вызывает настоящие эмоции - от искренней радости до невозможной злости.
Я бы никогда не взялась читать большущий роман, рассказывающий о жизни какого-то там мужика. Но сейчас я не жалею, что прочла "Бремя страстей человеческих". Не потому, что он многому меня научил и все такое прочее, а потому, что читая подобные книги, чувствуешь, будто ведешь долгий и приятный диалог о жизни, о любви, о человеческих чувствах и о смерти с хорошим человеком, и не важно, что вас разделяет век.

Книга не сразу меня захватила. Когда начинала читать, то относилась к ней как способу скоротать время. В списках "к прочтению" она висела мертвым грузом несколько лет. Наверное, меня отпугивало тяжеловесное название. Я представляла занудный талмуд поучений и истин, написанных тяжеловесным языком, но Моэм очень меня удивил. Довольно быстро я стала себя ассоциировать с главным героем. Способный юноша осиротел в раннем возрасте, но не использовал свой потенциал. Роман рассказывает о его поиске смысла жизни. Он не идёт простым путём, а пробует себя в разных областях, бросая то, к чему у него нет призвания. Окружающие осуждают это, принимая за малодушие и лень, но на самом деле, молодой человек откровенен с собой, понимает, что у него нет таланта к данной профессии и идёт дальше. Мне понравилось описание жизни в Париже. Невольно я сравнила его с центром Петербурга. Старинные улицы, небольшие кафе, Эрмитаж и Русский музей, наполненные шедеврами мировой живописи. Мы так часто романтизируем Париж, что забываем о том месте, где живём. Когда я последний раз была в Эрмитаже? Около 5 лет назад. Мне очень понравился тонкий юмор писателя, некоторые цитаты и меткие сравнения заставляли меня улыбнуться и произнести их вслух, прочувствовать их на кончике языка. История его зависимости к недостойной женщине также больно во мне откликнулась. Когда же люди изобретут спасение от этого морока, который обрекает нас на безответную любовь? Чувство, так воспетое романтиками старой школы, а на деле яд, который разъедает душу и ты удивляешься как глубоко можно зависеть от другого человека, абсолютно к тебе равнодушного. Я все ждала, когда в жизни Филипа произойдёт чудо, пытаясь невольно угадать, чем же закончиться книга. Но ответ, который я получила в конце вновь заставил меня улыбнуться. Я ждала другого, а писатель неожиданно подтвердил мою точку зрения. Может это снова со мной говорила Вселенная? Иногда мне кажется, что жизнь таким образом даёт мне знаки и напоминает, что я иду в верном направлении. Часто, в новой книге я нахожу ответ или подсказку, небольшой толчок в спину, словно кто-то хочет мне сказать, что я не в тупике и это просто усталость. За эти сутки Моэм стал моим добрым товарищем. Очень советую к прочтению, но думаю, что кого-то могут разочаровать те простые истины, которые писатель хотел донести.

Череда выдуманных, бумажно-книжных героев с неслабыми такими философско-этическими «бзиками», среди которых ВДРУГ обозначается и главный герой –Филипп. Впрочем, сюжета как не было, так и нет. Его заменяют псевдо-исследования философических вечных вопросов и постоянные ссылки на авторитеты: - Куно Фишер находился на вершине славы и читал в ту зиму блестящий курс о Шопенгауэре…– Не верил Кант, когда придумал категорический императив… Ваши мысли, отдаляясь от Эпикурова стойла, вступают в его сады… Его восхищала здравая рассудительность Томаса Гоббса; Спиноза приводил его в восторг ... розы Хафиза и чаша с вином Омара Хайяма… каждый человек рождается платоником, последователем Аристотеля, стоиком или эпикурейцем; история философии Джорджа-Генри Льюиса … всякая философия – это бред…изящный скептицизм Юма… Оскар Уайльд, рассыпая самоцветы Исфахана по византийской парче… ум бродил между видениями пиров Элагабала, утонченными мелодиями Дебюсси… – Я отдал бы за эту картину всех ….за исключением Веласкеса, Рембрандта и Вермеера!– Дорогой, неужели ты не знаешь Вермеера? Какая дикость!;
Достаточно, столько эстетства сразу не осилить…Остановимся хотя бы на одной просьбе …
– Я хотел бы посмотреть «Джоконду», – попросил Хейуорд.
– Милый, это литературщина! – возмутился Филип, который остановился возле «Кружевницы» Вермеера Делфтского.– Вот лучшая картина Лувра. Совсем как Мане…

( Бедный, милый Хейуорд! ВПЕРВЫЕ просто и честно выразил желание посмотреть «Джоконду»! Не должен он был этого делать! Ведь «идеалист» Хейуорд, вспоминайте, «принимал свою похоть за возвышенные чувства, слабодушие – за непостоянство артистической натуры, лень – за философское спокойствие. Ум его, пошлый в своих потугах на утонченность, воспринимая все в чуть-чуть преувеличенном виде, расплывчато, сквозь позолоченный туман сентиментальности. Он лгал, не зная, что лжет, а когда другие в этом его попрекали, говорил, что ложь прекрасна».
С. Моэм так накрутил с Хейуордом, что все «мозги разбил на части» читателю. Попробуем восстановить психическое здоровье.
Нельзя ли пример, г-н Моэм, «как принять свою похоть за возвышенные чувства?
Как сочетаются «слабодушие» и «артистичность»?
Почему будет «пошло стью», если Хейуорд взглянет на «Джоконду»?
Понятно, что слово «потуги»-некрасивы, но почему Вы против и «сентиментальности», которой никак не подходит авторский эпитет «чуть-чуть в преувеличенном виде»???
Язык героев Моэма- чистая «метафизика»(благо никто не знает, что ЭТО такое) и АБРАКАДАБРА.
==============
Отношение Моэма к критике:
…Всякая критика бессмысленна: великий художник заставляет людей видеть природу так, как видит ее он; но приходит следующее поколение, и другой великий художник видит мир уже по-иному…
=============
Яркие характеристики-словесные пустышки. Например:- « у Филипа страсть к самоанализу; этот порок, въедливый, как наркомания»… Хорошо, Фрейд и Юнг Моэма не читали…Или противоречащее «самоанализу» Филиппа следующее заявление: - Он был упрям, и всякий разговор о том, что у него к чему-то нет таланта, толкал его идти наперекор, упорствовать в том, от чего его предостерегали…
Всех своих героев Моэм лепит из пластилина, ни в одном нет основы, поэтому все похожи на всех и для различия их и нужны какие-нибудь яркие характеристики, которые безопасно и бесконечно меняются на еще более яркие и броские. В итоге- бессмыслица, вроде моэмовских узоров на ковре…
-Теофиль Готье взял от Севильи все… Мурильо – вот ее художник!.. – Эль Греко был художником Толедо…

КСТАТИ, о ЗАГАДКЕ КОВРОВ:

• в музее Клюни? Там вы найдете персидские ковры прекраснейших тонов, с рисунком таким изысканным, что он поражает глаз. В этих коврах вся таинственная и чувственная прелесть Востока, розы Хафиза и чаша с вином Омара Хайяма. Вот вы меня спрашивали, в чем смысл жизни… поглядите на эти ковры, и … ответ придет … сам. – Вы говорите загадками, – сказал Филип.
• Кроншоу прислал Филиппу «какой-то ветхий коврик. Ему, наверное, грош цена. Я даже спросил его, какого черта он прислал тебе такую рвань. По его словам, он увидел его в лавчонке и купил за пятнадцать франков. Это как будто персидский ковер. Он сказал, что ты спрашивал его о смысле жизни и вот его ответ. Но он был пьян в стельку.Филип рассмеялся.

• Милдред не оставила даже письма – свою ярость она выразила этим разгромом…фотокопии «Олимпии» Мане, «Одалиски» Энгра и «Филиппа IV» – уничтожены ударами угольного молотка. Скатерть, занавески, сиденья обоих кресел – все было в дырах…Над столом, за которым занимался Филип, висел на стене маленький персидский коврик, подаренный ему Кроншоу. Милдред терпеть его не могла.– Если это ковер, ему место на полу, – говорила она, – но это просто грязная, вонючая тряпка, вот и все.