Тягар пристрастей людських

«Если бы люди предпочитали страдание наслаждению, род человеческий давно бы вымер.»

Он начинал трудовой день сердясь, а кончал его в бешенстве.

– Вам бы надо было научиться читать по-испански, – сказал он. – Благородный язык. Он не так слащав, как итальянский: итальянский – язык теноров и шарманщиков, зато в испанском языке есть величие; он не журчит, как ручеек в саду, а бурлит и вздымается, как могучая река в половодье.

У него был живой интерес к самым разным вещам, и это делало его общество приятным.

Она находила низкие побуждения в каждом, кто не разделял ее веры в себя.

Неистовая страсть изнурила и опустошила его душу.

Иногда ему хотелось читать, и он просил ее помолчать; она не знала, рассердиться ей или надуться, и от неподдельного удивления не делала ни того, ни другого.

Великое искусство немыслимо без морального начала.

Он чувствовал, что никогда не преодолеет своей страсти, но при этом знал, что время излечивает все