The Lady Macbeth of the Mzinsk District

Что есть такое в нас тяжесть? Разве тело наше тянет? тело наше, милый человек, на весу ни чего не значит: сила наша, сила тянет —не тело!

...но как левше после представления государю, по платовскому приказанию, от казны винная порция вволю полагалась, то он, не евши, этим одним себя поддерживал и на всю Европу русские песни пел, только припев делал по-иностранному: «Ай люли — се тре жули».

– В чем же, однако, состоит твоя вера, веселый беззаботный человек?
– Я верю, что я сам из себя ничего хорошего сделать не сумею, а если создавший меня сам что нибудь лучшее из меня со временем сделает, ну так это его дело. Он всех удивить может.

... опять ей зевнется, она иирада: прикорнет часок-другой, а проснётся — опять та же скука русская, скука купеческого дома, от которой весело, говорят, даже удавиться.

В ноябре месяце, когда Петербург имеет самый человеконенавистный вид: холод, пронизывающая сырость и грязь; особенно мутное туманное освещение тяжело действует на нервы, а через них на мозг и фантазию. Всё это производит болезненное душевное беспокойство и волнение.

Дом был страшен потому, что там жили или по крайней мере являлись тени и привидения и говорили что-то такое страшное, и вдобавок ещё сбывающееся.

– Да что из ней, из любви-то нашей, выйдет?
– Горе! Поверь, горе.
– Пускай и горе.

Я злым делам и не рукодельница и не потатчица.

Мужчина что сокол: он схватил, встрепенулся, отряхнулся, да и опять лети, куда око глянет; а нашей сестре вся и дорога, что от печи до порога. Наша сестра вашему брату все равно что дураку волынка: поиграл да и кинул.