Судьба Иерусалима

И когда ветеринар сказал: "Собаку надо усыпить, мой мальчик. Ты понимаешь, почему?", он поцеловал Чоппера, но не проронил ни единой слезы. Мать плакала, но через три дня Чоппер для нее ушел в туманное прошлое, а для Марка он не уйдет туда никогда. Вот в чем ценность умения не плакать.

Это не жизнь. Это только кажется жизнью.

Я думаю, что люди легко могут поверить в телепатию или предсказания будущего, потому что это не заставляет их вскакивать от страха по ночам. Но мысль о том, что зло может пережить своих носителей, для них невыносима.

«Страх — это дверь. И если ты её открыл, уже неважно, хотел ты впустить то, что снаружи, или нет».

Вот это слово "не могу" - и мешает всему. На нем я и застрял. Это совершенное, проклятое, безапелляционное слово. "Не могу".

То, что я говорю - ерунда, а то, что думаю - сумасшествие.

Чтобы снова обрести покой, надо сначала испить эту горькую чашу

Но поразительно, как мозг всегда сопротивляется тому, что ему не нравится или угрожает. Как волшебная доска в детстве. Не нравится рисунок - положи доску плашмя, и он исчезнет.

He knew from long experience that the last thing the grieving family and friends want to see during the third station is the resident gravedigger in his dirt-stained coveralls; it kind of put a crimp in the minister’s glowing pictures of immortality and the pearly gates.

Без веры крест – всего лишь кусок дерева, а Святые Дары – испеченная из муки лепешка и перебродивший сок винограда.