Невеста Ноября

– Расскажи мне о невесте, которую ждёшь. Это она поможет тебе разбить лёд?

– Да, – морщится колдун, нехотя выдавливая одно короткое слово. –
, – наседаю я, пока он в тишине заканчивает есть кашу, считая, что одного единственного «да» мне должно быть достаточно.

Демонстративно шумно отодвигаю от него корзинку с грушевыми пирогами, когда он тянет руку за первым.

– Княжна, – недовольно зовёт колдун, схватив рукой воздух.

– Расскажи, тогда дам один, – выдвигаю я своё условие.

– Если расскажу – дашь четыре.

– Два и не больше.

– Не торгуйся со мной, смертная! Уступлю в последний раз. Соглашусь на три, – колдун упирается ладонями в столешницу, подаётся вперёд и пытается запугать грозным тоном.

– Два, но ещё сбитень тебе налью, – отрезаю я.

– Ты сказал, что отдал зрение ради защиты ребёнка. Что это был за ребёнок? – спрашиваю я, доставая две простые глиняные миски.

– Девочка, которой не повезло родиться между ноябрём и декабрём, – половник в моей руке вздрагивает, но колдун не знает об этом и продолжает:
– Редко такое бывает, что ребёнок принадлежит двум месяцам сразу, но из-за чёрных волос отнесли её в лес, как поступают со всеми зимними детьми. Как я ни пытался отвадить Ноябрь, он всё равно её заметил, пожелал своей невестой сделать.

– С чего он решил сделать её невестой?

– Интересно ему стало.

– Интересно?! – Да, – усмехается колдун, чувствуя моё изумление. – Когда-то давно Сентябрь, единственный из двенадцати месяцев, полюбил смертную и назвал своей невестой. С тех пор Ноябрь, любящий повторять за своим самым старшим братом, тоже невесту захотел. Мы все видели, как он недоумевал, следя за Сентябрём. Тот из-за привязанности к смертной испытывал человеческие эмоции, обычно нам недоступные. Он горевал после её смерти, а Ноябрь смотрел на брата, на его слёзы и смех, горе и радость как на неясную головоломку. Злило его собственное непонимание и решил, что смертная невеста – ключ к разгадке. Не знаю, чем ему приглянулась именно та девочка, может тем, что она и зиме принадлежит? Делиться Ноябрь не любит. Но сложнее стало с появлением Октября.

– Октябрь тоже хотел забрать того ребёнка?
Я разливаю похлёбку, стараясь ничем не выдать своего волнения. Говорит ли он обо мне или был ещё ребёнок? Может, из другого княжества?

– Да, он тоже долгие годы смотрел на Сентябрь и не понимал его чувств, а когда Ноябрь выбрал избранницу первее, то Октябрь захотел её себе. Кто знает зачем. Может, чтобы защитить от Ноября, а может, чтобы убить. Почти забрали они её, однако я решил ребёнка не отдавать, ведь и зиме она принадлежит.

– Но зачем убивать?

– Затем, что в ней есть зима и осень, а значит, способна мне помочь. Знает Октябрь, что если поможет она мне, то братцу его младшему Ноябрю несдобровать за то, что он сделал с зимними братьями. Если эта девочка я, то… Все думают, что меня отвергли или просто не тронули. Но оказывается, это колдун не дал меня забрать.

– Так та девочка и есть твоя невеста, которую ты ждёшь? – аккуратно спрашиваю я.

– Да.

– Она и вправду может тебе помочь?

– Да, но если она мертва, то шансов у меня больше нет, – ровно отвечает колдун.

– Почему ты зовёшь её невестой?

– Имя ее мне неведомо, да и Ноябрь злить весело. Знаю, что следит он, хоть и боится на снега ступить и встретиться со мной лицом к лицу.

– Ты сказал, что ты не колдун. Так как тебя зовут? – я удивляюсь своему спокойному тону, хотя внутри всё напряжено, а в горле ком едва даёт дышать.
Колдун поднимает на меня слепые глаза, и его губы расходятся в привычной мрачной улыбке.

– Все смертные знают моё имя, княжна. И тебе оно тоже должно быть известно.

Хозяин леса указывает на замешенное тесто, и я со снисходительной улыбкой хвалю его работу. Уголки губ колдуна дёргаются, и ему никак не удаётся скрыть горделивую, по-ребячески довольную ухмылку, будто не тесто замесил, а высшую магию продемонстрировал. Продолжаю я уже сама. Леплю пирожки, вытаскиваю готовую похлёбку, а потом отправляю тесто в печь. Бросаю взгляд в окно. Вечер пролетел легко и незаметно. Снаружи совсем стемнело, но в доме тепло и светло благодаря печи и многочисленным зажжённым свечам.

– Пошли вон, ноябрьские твари! – рявкает он, а лисы прячутся от него в тенях, жалобно скуля.
Должно было стать тихо, но в ушах у меня гул от грохочущей крови. Сердце бьётся лихорадочно, болезненно быстро.

– Проклятье, что ты натворила, княжна?! – колдун рывком поднимает меня на ноги, морщит нос от сильного запаха крови. Ругается сквозь зубы, ощупывая рану в боку и мокрый от крови сарафан с разодранным кафтаном.

После аккуратно подхватывает меня на руки и стремительно несёт обратно на свою территорию. Моя голова неловко болтается, я из последних сил прижимаюсь щекой к его груди, удивляясь, что чувствую сердцебиение.

– Есть другие раны? – строго спрашивает колдун и грубо встряхивает, когда я устало закрываю глаза, не в состоянии ответить. – Не спи, княжна! Где ранена?!

– Бок… и но… нога, – выдавливаю я, едва ворочая распухшим языком, а слова царапают сухое горло.

Я с трудом борюсь с сонливостью, мне так хочется спать, но стоит прикрыть глаза, как колдун прикрикивает на меня, заставляя бодрствовать. Ругается такими фразами, что мне и незнакомы, а временами вообще говорит на каком-то странном языке.